Ричард Рорти об американской национальной идее

I

Ранние 1990е. Перед постсоветским интеллигентом стоит выбор: стать американцем №135,702,660 или все же долларовым миллионером в родном Пролетарском районе. Что бы он не выбрал, рано или поздно ему захочется узнать, до каких высот дошла свободная западная мысль, пока он тайком от КГБ фарцевал сам- и тамиздатом. Включает телевизор, а там выступает американский дяденька профессорского вида.

Поставленным лекторским голосом дяденька сообщает, что древние греки ничего не понимали в философии, прорваться сквозь барьер чувственного опыта нельзя, а понятие “истины” бесполезно. Того и гляди, сорвется в диалектический материализм. Дяденьку зовут Ричард Рорти, и он один из самых влиятельных американских философов последней четверти 20го века.

Считается, что Рорти начал разрушать безраздельное господство “аналитической” философии в американских университетах. Почему американцы занимались только ей в 1950х-1970х годах, понятно. Они заметили, что англичане придумали её после Первой мировой, чтобы английские интеллектуалы не поддавались немецкой пропаганде, читая Хайдеггера. И решили, что можно таким же образом отвлечь своих интеллектуалов от марксизма-ленинизма-маоизма в разгар Холодной войны. Но после поражения во Вьетнаме и наступления постнуклеара до американцев дошло, что континентальной пропаганде совершенно необязательно проникать через департаменты “философии”.

Воспринимать призывы Рорти к слиянию “аналитики” и континентального “масонского перещёлка” можно двояко. “Негативный” взгляд очевиден: европейцы проели американцам дырку в мозгу. Но возможен и “позитивный”: американцы решили “зафиксировать потери” и начать сдерживать своих “новых левых” при помощи подставной фигуры, а то и перехватить управление и даже нанести Европе контрудар. Выбор между этими двумя взглядами не так прост, а Рорти не такой уж и прямолинейный “масонский” балабол, как может показаться.

Рорти умер 10 лет назад, но про него начали вспоминать буквально только что в связи с избранием Трампа. В своей последней книге “Achieving Our Country” [1], вышедшей в 1997 году и представляющей собой расширенный конспект трех его лекций об истории левых идей в США 20го века, он предсказал, что теряющие работу из-за глобализации и иммиграции “простые американцы” восстанут против “образованных либеральных городских интеллектуалов” и изберут Хорошего Мужика. Или не изберут, а устроят военный переворот. В одном из интервью после издания книги он даже называл дату — 2014 год. “Трамп” это, конечно, не восстание и не переворот, но, согласитесь, внешняя канва событий угадана верно. [2]

Книга очень полезна желающим начать разбираться, как Америка проделала путь от Линкольна до #BlackLivesMatter. Стоит помнить, что Рорти сам по убеждениям крепко левый: родился в семье сектантов-социалистов и гордится тем, что в детстве его качали на коленях видные функционеры Коммунистической Партии США. Себя он относит к “старым левым” (до 1960 года), и критикуя “новых левых”, он им полностью комплиментарен, согласен с их целями, но хотел бы лишь подправить их методы. Пока длятся новогодние каникулы, я перескажу ряд фрагментов из книги Рорти и тем самым показать, что распространившиеся в последние 10 лет взгляды на будущее Америки не конспирологическая паранойя, а официальная правительственная программа.

[1] Несколько неидиоматичное словоупотребление стоит понимать как “достижение ЦЕЛЕЙ нашей страны”.

[2] Рорти известен необычно широкой для американского интеллектуала эрудицией, он занимал как позиции профессора философии, так и литературы. Вот вам и долгожданный американский “Дмитриевгенич”. ;)

II

“Achieving Our Country” Рорти состоит из трех лекций и двух небольших статей. Первая лекция про “древнюю историю” американских левых (Уитмана и Дьюи), вторая про закат “старых левых”, а третья про “новых” и настоящее время (1990е годы). Что Рорти хочет сказать, понятно сразу (собрать все ценные вещи в кучку и отнести в Вашингтон), но интересно, КАК он это говорит. Ведь за поколение его слова вышли из академии в мейнстрим и были включены в программу Демократической партии, а еще через поколение войдут в программу Республиканской.

Первая лекция посвящена, на самом деле, “национальной гордости”. Рорти считает, что “новым левым” её не хватает. Для них американский патриотизм означает поддержку рабства негров, геноцида индейцев и войны во Вьетнаме. Из-за чего они и не добиваются любви “простых американцев”, которым приходится находить утешение в “милитаристском шовинизме”. В качестве иллюстрации он приводит, в том числе, роман “современной коренноамериканской писательницы” “Almanac of the Dead”, где потомков белых колонизаторов выгоняют обратно в Европу потомки ацтеков и майя, заново заселяющие Калифорнию, Аризону и Техас. [1] Схожие взгляды на Америку, по его словам, почему-то обретают и читатели Фуко и Хайдеггера. ;) Но американские писатели не всегда были такими, напоминает Рорти. Писавшие в начале века Драйзер и Стейнбек, хотя и были социалистами, надеялись на преобразование Америки к лучшему.

Те считали, что “первым бесклассовым обществом со справедливым распределением доходов” должна была стать именно Америка, и подобная риторика легла в основу рузвельтского New Deal. Далее Рорти разбирает, откуда она взялась, и почему в её рамках был возможен американский патриотизм. Сооснователь прагматизма Джеймс, говорит он, считал, что как и любая религия, демократия по определению заставляет верить в светлое будущее. Пророками этой “гражданской религии” стали известный по сериалу “Breaking Bad” поэт Уолт Уитман и философ Джон Дьюи, последователь Джеймса.

Наслаждавшийся обществом юношей нудист Уитман считал, что американцы должны отделить христианскую идею “любви к ближнему” от идеи “греха”. Нет такого стандарта, по которому должны мерить себя свободные люди. Хочешь пить теплую водку из мыльницы — пей! А Дьюи начитался Гегеля и понял, что американское национальное государство это новое Царство Божие. Впрочем, в неизбежное наступление коммунизмаБожье Провидение не верили ни тот, ни другой: Уитман был квакером, а хотя семья Дьюи и принадлежала к пуританской секте, сам Дьюи от неё отпал. Поэтому, по их мнению, Америка либо победит европейский феодализм, либо окажется величайшей катастрофой в истории. [2]

Согласно Рорти, Уитман и Дьюи упирали на разные аспекты одного и того же проекта идеального общества. Уитман боролся с общественно приемлемым садизмом, вызванным подавлением сексуальных желаний, а Дьюи — с институционализированным эгоизмом. Идеи Дьюи были воплощены уже при Рузвельте в 1930х, но идеям Уитмана пришлось ждать 1960х и расцвета “молодежной культуры”. К сожалению, говорит Рорти, именно в 1960х их идеями американские левые начали пренебрегать. Гегельянство Дьюи было вытеснено гегельянством Маркса, и “действию” стали предпочитать “критику”.

[1] 1991 год! Галковскому мало было выдавать себя за автора “Бесконечного тупика”, он еще и малоизвестную коренноамериканскую писательницу обокрал. ;)

[2] Т.е. если заокеанским религиозным фанатикам покажется, что они проигрывают, они вполне могут нажать на ядерную кнопку. Что объясняет европейские танцы и ужимки: пациент не должен ничего подозревать до самого конца.

III

В следующей лекции Рорти переходит к откровениям, за которые его скоро вычеркнут из анналов американской левой мысли и запишут в прото-альт-райты. [1] Оказывается, марксизм был катастрофой не только для стран, где марксисты пришли к власти, но и для левых реформаторов в странах, где не пришли. [2] Марксизм это “схоластика”, на которую левые “зря тратят время”. Более того, “в конце 20го века марксизм занимает ту же позицию, что католичество в конце 17го”, а Ленин это “Савонарола”. [3] И нужно отбросить марксистскую историю американской левой идеи, утверждающую, что только борцы с капитализмом истинные леваки, а все остальные — слабаки-либералы, боящиеся признать себя буржуазными реформаторами.

Навести мосты между революционерами и реформаторами понтифик Рорти предлагает путем обращения к Евангелиюраннему прагматизму. Конкретно к Герберту Кроли (Croly) [4], писавшему, что промышленный капитализм разделил Америку на “до” и “после”, а вызванное им неравенство грозит уничтожить гегелевское видение об отличии Америки от Европы. Поскольку Кроли занимает в американских святцах место лишь немногим менее почетное, чем Дьюи, немало американцев начали считать, что “американский национализм” и “христианский социализм” это одно и то же. Эти прогрессивные интеллектуалы проделали важную работу по превращению американских университетов в национальную церковь, учившую, что Америка потеряет душу, если не посвятит себя строительству социализма. [5]

Зацикленность марксистов на идеологической чистоте вредна, говорит Рорти. Не все так просто! “Низы” необязательно безгрешны, а “верхи” необязательно аморальны. Например, фермеры, у которых банки отнимали фермы в Великую Депрессию, были зацикленными на индивидуализме расистами, нативистами и садистами. А придерживавшиеся в то время социалистических взглядов миллионеры создавали лоббистские группы, благодаря которым стал возможен New Deal. [6]

Раскол американских левых на “новых” марксистов и “старых” немарксистов произошел во время войны во Вьетнаме. Произошло это, по описанию Рорти, следующим образом. Молодежи объяснили, что война жестокая, и американцам должно быть стыдно. Но эта война лишь этап антикоммунистической Холодной войны. Большинство взрослых людей в университетах, профсоюзах и Демократической партии, называющих себя левыми — антикоммунисты. Значит, выступать против войны надо с антиантикоммунистических позиций. ;) Поэтому белая американская университетская молодежь начала читать Мао и зависать с афроамериканскими националистами.

Конфликт отцов и детей Рорти переносит тяжело. Студенты, которые у него на хорошем счету, также ультралевые, и им невозможно объяснить, что можно быть левым антикоммунистом и выступать за “прогресс”, не призывая к немедленному уничтожению буржуазно-фашистского режима. (Тут он прерывается на несколько страниц автобиографии. Рассказывает про состоявших в Коммунистической Партии США родителей, дедушку-пастора конфессии, к которой принадлежал Дьюи, и как его батя получал деньги от ЦРУ на ведение “культурной Холодной войны”.)

Но, наверное, говорит он, “новые левые” в чем-то правы. Без них Америка наверняка до сих пор продолжала бы отправлять свою молодежь убивать невинных вьетнамцев. [7] Не случись буря, внезапно охватившая американские кампусы, когда американские войска вошли на территорию Камбоджи, США до сих пор сражались бы в Азии. [8] ЦРУ и Пентагон были бы еще меньше подотчетны американскому народу.

[1] Не Дугиным единым. :)

[2] США молодая страна, у них все еще впереди. ;)

[3] Американский “Дмитриевгенич”. ;) Надо только мысль додумать. Раз марксизм дошел с нуля до верхушки мирового гегемона за 150 лет, то, может, и католичество тоже? И как раз получится, что христианство появилось в середине 16го века.

[4] О нем, как о предтече американского “прогрессивизма”, несколько раз писал и Молдбаг.

[5] Здесь в оригинале стоит ссылка на книгу коллеги Рорти по университету Вирджинии экономиста Айзенаха (Jeffrey Eisenach) 1994 года. Термин “Собор” Молдбаг придумал только через 13 лет.

[6] Уолл-Стрит спасет Америку и её идеал welfare-warfare state. :) В Хиллари Клинтон, не вылезающей с закрытых приемов “Голдман Сакс”, нет ничего нового. Что и не позволяет думать, что движение влево однозначно представляет собой опасность для американских элит. Скорее всего, американцы посмотрели 100 лет назад, как англичане работают, и решили скопировать.

[7] Напомню, что это написано в 1997 году. Думаю, что, конечно, продолжали бы до упора — не отдавать же Китай англичанам. ;)

[8] ;)

IV

Заключительная лекция — сплошное ворчание пенсионера. “Я-то в советские времена ооо!” Рорти, как “старый левый”, застрял в эпохе строительства американского национального государства. А “новая левая” молодежь сделана для эпохи американского глобализма.

Разницу между “старыми” и “новыми” левыми он объясняет так. “Старые” были поголовно белыми мужчинами, отпускавшими грубые шуточки в адрес женщин и гомосексуалистов, и посвящали себя экономическим вопросам. А “новые”, как раз перед началом “нефтяного кризиса” 1970х, схлопывания американской промышленности и разрушения модели “каждому заводскому рабочему дом, две машины и жену-домохозяйку”, перестали интересоваться профсоюзным движением, забросили политэкономию и социологию и занялись исключительно вопросами культуры сквозь призму (цитата!) “апокалиптической французской и немецкой философии”. Потому что американский садизм по отношению к неграм и женщинам имеет не поверхностные экономические, а глубокие психосексуальные корни!

Или вот так. Для “новых левых” вопросы реформ, вроде того, сколько налогов и велфера может потянуть американская экономика, слишком мелочны. Всю систему “позднего капитализма” надо менять! Для этого нужно научить американцев понимать “инаковость”, чему послужат многочисленные “афроамериканские”, “латиноамериканские”, “женские”, “гейские” науки“. [1] Но надо понимать, что не любой социальной группе можно посвящать отдельную”науку"! Те, кто страдают не из-за социальной стигмы, а по экономическим причинам, например, бездомные, безработные и обитатели трейлер-парков не являются важным материалом для изучения. [2]

Успех “новых левых”, по словам Рорти, все же нельзя отрицать. Тридцать лет (с 1960х по 1990е) в Америке не принимались прогрессивные законы, не считая нескольких решений Верховного Суда, но, тем не менее, общество изменилось к лучшему. Теперь шутки о неграх и женщинах совсем не шутки! Этого добился никто иной, как прусскийамериканский учитель, заставлявший школьников читать вместо классических романов викторианской эпохи отмеченные Нобелевской премией произведения афроамериканских женщин и писать сочинения о самоубийствах подростков-геев.

Консервативные критики высмеивают “политкорректность”, но не предлагают взамен никаких других способов излечить американский садизм! Они же поносят “политизацию” университетов, но для чего же еще нужны университеты, как не для борьбы за социальную справедливость? Интеллектуал, чье сердце не с детьми в гетто, не интеллектуал!

К сожалению, у этого успеха есть и темная сторона, позволяющая правым демагогам эксплуатировать растущее экномическое неравенство. До самого конца Вьетнамской войны американский пролетариат перенимал все больше черт буржуазии, но потом процесс пошел вспять. Повторяется проблема конца 19го века, с которой боролись Дьюи и Кроли. Место индустриальных магнатов теперь заняли космополитичные глобалисты. Они сбивают зарплаты американских трудящихся уже не массовым импортом нищих восточно- и южноевропейцев, а экспортом американских рабочих мест в страны третьего мира. Бенефициарами глобализма являются только 25% американцев, а все остальные обречены. [3]

Впрочем, белые рабочие сами виноваты. Выкарабкались из Великой Депрессии благодаря великому Рузвельту, переехали в свои пригороды и начали голосовать за правых людоедов. Даже в Демократической партии не осталось больше совестливых людей, одни центристы. Виноваты и мы, левые академики. Глобалистские элиты сделали из нас своих подручных на зарплате, чья задача отвлекать пролетариат дебатами о нравах. [4]

У левых непростая дилемма. С одной стороны, нужно бороться с неравенством между народами и открыть границы развитых стран. С другой, нужно бороться с неравенством между богатыми и бедными в каждой отдельной взятой стране, для чего границы развитых стран надо закрыть. [5] Ведь падающий уровень жизни рабочих неизбежно приведет к фашизму.

(Знаменитый фрагмент!) Члены профсоюзов и неквалифицированные рабочие догадаются, что правительство и не пытается остановить падение их зарплат и сокращение рабочих мест. Они поймут, что “белые воротнички”, которых самих сокращают, не позволят содрать с себя еще больше налогов на пособия. Тут-то все и треснет. Электорат найдет себе Хорошего Мужика, который разберется с напыщенными бюрократами, вертлявыми адвокатами, загребущими биржевыми брокерами и профессорами-постмодернистами. Все достижения последних 40 лет уйдут в никуда. Снова можно будет говорить “ниггер” и “жид”!

Но толком ничего не поменяется. Хороший Мужик договорится с богатеями-глобалистами, как Гитлер договорился с немецкими промышленниками. Он обратится к памяти доблестных побед в Персидском заливе и втянет страну в очередную авантюру. Будут удивляться, почему же его никто не остановил? Где, спросят, были американские левые? Почему только правые демагоги говорили об угрозе глобализации для простых трудящихся?

Рорти видит решение проблемы в отказе американских левых от Фуко и Деррида и возврате к Уитману и Дьюи. [6] Он оговаривается, что континентальные мыслители очень хорошие и совершенно верно деконструируют идеалы эпохи Просвещения, о чем он лично написал множество книг ( ;) ), но в данный момент американцам больше нужны мыслители американские. Фуко молодец и умница, но из его почитателей почему-то получаются только приспешники безродной олигархии. А тезис ФантомасаХабермаса “патриотизм это следование федеральной конституции” лучше оставить немцам, ведь у них без написанной оккупационной администрацией конституции может быть только фашизм.

[1] Здесь Рорти цитирует какого-то англичанина-профессора литературы, обозвавшего их “науками о жертвах”. Вылитый альт-райт. :) Также см. ниже.

[2] В сноске приводится следующая шутка. Лингвисты говорят, что язык это диалект с армией и флотом. Значит, можно сказать, что идентичность это лоббистская группа с академической программой.

[3] Обещают, что к 2065 году население США вырастет до 450 млн. человек, в основном, за счет иммиграции. При этом число белых останется примерно на нынешнем уровне, 200 млн. Так и выходит, что где-то половина из них (+высококвалифицированные азиаты) будет радоваться жизни на охраняемых территориях сувкорпов, а другая половина объединится в ультраправые ополчения и будет сражаться за право побираться на помойках с 250 миллионами негров и латинос.

[4] Кажется, я уже упоминал, что по сегодняшним стандартам Рорти вылитый альт-райт? :)

[5] Мало кто помнит, но массовую миграцию из Африки во Францию прекратили в 1970х по требованию французских коммунистов. ;) Рорти также упоминает здесь редкий случай закрикивания левого черного профессора левой белой аудиторией: Орландо Паттерсон, историк рабства, заикнулся, что границу с Мексикой придется закрыть ради защиты американских рабочих. Ему тут же предъявили: “а как же рабочие в Третьем мире?!” ;)

[6] Т.е. прямо признается, что интеллектуальный суверенитет Америкой был потерян.

V

“Achieving Our Country” это завещание Рорти. Через 10 лет после публикации книги он умер от рака в возрасте 75 лет. Хотя тон в ней выдержан комплиментарный академическому мейнстриму (иначе и читать не будут), её послание, как ни удивительно, консервативно. 20 лет спустя любой американский консерватор не смеет и мечтать о чем-то большем, чем утихомирить SJW-бесие. Безусловно, роль консерваторов всегда одна и та же: защищать и “консервировать” “достижения” прогрессоров предыдущего поколения. Но они могут это делать лишь тогда, когда прогрессоры знают меру.

Англосаксонская система управления, демократический компонент которой состоит из “газа” и “тормоза”, настолько привычна всем, что кажется, что в США она была всегда. Но это не так. Двухпартийность американцы ввели лишь в начале 19го века, а отладили к началу 20го. Они любят считать свои “партийные системы” по номерам (сейчас спорят, перешла ли уже пятая в шестую), но конкретная конфигурация партий не столь важна, как сам механизм. Свою современную форму он принял еще до пятой (отсчитываемой с (Франклина) Рузвельта), когда (Тедди) Рузвельт заартачился и расколол республиканцев, что привело к победе демократа Вильсона. Тогда демократы и стали “прогрессорами”, оставив республиканцев “консерваторами”. В чем-то это даже восстановило историческую справедливость: партия демократов старше [1], градусы у людей там выше.

Начиная с Вильсона, при демократах США атакует, при республиканцах обороняется. Наложите список американских президентов за последние сто лет вместе с их партийными принадлежностями на современные им события, и многое станет понятно.

Вильсон запорол мирные переговоры после Первой мировой, поэтому его пришлось убирать. Повезло еще, что не сразу насмерть. [2] За ним пришлось 12 лет подчищать республиканцам (“послевоенный изоляционизм”), причем система все еще шаталась. Хардингу если и помогли, то не свои. А Кулиджу явно сказали — не справляешься. Гувер оказался способным, за один срок все доделал. Потом 20 лет демократов, приведших США к гегемонии. Но ничья (а по сути, поражение) в Корейской войне потребовала реорганизации — наводить порядок поставили ротмистра Эйзенхауэра.

Тот разобрался по мере способностей, и снова демократы на 8 лет. Кеннеди явно убрали чужие: если бы свои, то Джонсон выборы бы проиграл. Но и вьетнамскую проблему он не решил, поэтому 8 лет республиканцев. Никсон, на самом деле, ушел с почетом, иначе выборы проиграл бы Форд. Президентство Картера вошло в историю как самое позорное не просто так — чел не врубился ни в новое положение Китая, ни Ирана. 12 лет республиканцев, причем несмотря на огромные пиар-усилия, видно, что Рейган был не на своем месте. Решение финансировать Пентагон внешнеторговым дефицитом американцам еще аукнется. Буш-старший с кризисной ситуацией быстро справился — профессионал-иезуит. [3]

Клинтон — американцы наивно радуются “однополярному моменту”. Опомнились, пришлось срочно устраивать “11 сентября”. Буш-младший выступил похуже отца, но все равно достойно. А дальше начинаются проблемы. Первый президент-мусульманин возложенных надежд не оправдал, но проблема не в нем, а в том, что американцы не смогли верно дать оценку его деятельности. После Обамы “по всеобщему разумению” победить действительно должна была Хиллари. [4] В последний момент стоп-кран дернули “старички” из “разведсообщества”, что большей части американского истеблишмента пришлось не по нраву. Как это нельзя водку из мыльницы?!

Столетие бессбойного функционирования американской двухпартийной системы стало возможным, потому что среди американской элиты сложился консенсус о важности системы. Сейчас этот консенсус стал шатким. Американцы хорошо умеют работать с тем, что есть под руками, поэтому даже низколобые попытки снять Трампа досрочно они могут использовать. Выборы 2016 года были кастингом, на котором кандидаты должны были продемонстрировать убедительное рычание в адрес Европы. “Щас бахну”. У “полоумного” Трампа получается отлично, а истеричный хор вокруг него только помогает образу. “Того и гляди, нажмет на кнопку”. Но это решает лишь краткосрочные проблемы за счет долгосрочной стабильности.

Сто лет в США действовала продемонстрированная выше закономерность. Президент-демократ, замененный республиканцем после 1 срока — ужасный (все поломал). Демократом после 1 срока — плохой (не справляется, но курс можно продолжать). Республиканцем после 2 сроков — обычный. Демократом после 2 сроков — хороший (справился, курс можно продолжать). И наоборот. Президент-республиканец, замененный демократом после 1 срока — хороший (быстро все починил). Демократом после 2 сроков — обычный. Республиканцем после 2 сроков — плохой (справился не до конца). Республиканцем после 1 срока — ужасный (не справляется).

Поскольку консенсус насчет системы пошатнулся, и закономерность перестает проявляться, подводить итоги деятельности “Трампа” [5] будет гораздо сложнее. Постороннему наблюдателю будет сложнее понять, как соотносятся успехи администрации, реальное положение США и внутреннее американское восприятие того и другого.

[1] Республиканцев называют “великой старой партией”, но это утешительная медаль.

[2] Вспомните, что означает эвфемизм “скончался апоплексическим ударом”.

[3] Во главе развитого государства чекиста если и ставят, то ненадолго и при особых условиях.

[4] Вовсе не потому, что “набрала больше голосов”. Про миллионы голосующих нелегалов в демократических штатах все знают. И не надо радоваться, что ситуацию “спасли” “выборщики”. Они были частью конституции ДО введения двухпартийной системы. Американцам повезло, что было с чем работать.

[5] Понятно, что начиная с Кеннеди, американский президент все больше и больше становился “конституционным лицом режима”, нежели управленцем.

VI

Сопоставление смены партийной принадлежности американских президентов (а также состава Конгресса, Верховного суда и аналогичных органов власти на уровне штатов) с макрособытиями может быть неплохим домашним заданием, но понять, что происходит, можно гораздо быстрее. Достаточно мнемонических приемов Галковского.

Периодизация истории нового времени через “гегемона/субгегемона” и “оптику/предоптику” может показаться сильно напоминающей марксистскую историографию. Такой взгляд неверен. Маркс сначала придумал периодизацию, а уже потом поколения марксистских историков безуспешно пытались найти соответствующую ей интерпретацию событий. Галковский, наоборот, сначала изучал историю, а потом предлагал периодизацию для упрощения запоминания. В ней нет “неизбежного наступления коммунизма”, но один вариант развития событий подходит под неё больше других.

Новое время делится на крупные периоды примерно по 150 лет:

1500-1650 (предоптика, “ренессанс”) 1650-1800 (складываются централизованные государства, “просвещение”) 1800-1950 (складываются нации, “империализм”) 1950-сегодня (постоптика, дружба народов ;) )

Важно отметить, что любое деление условно, и никакие специально выбранные даты (даже такие знаменательные, как 1648, 1789 или 1945 год) не разделяют два периода жестко. Поэтому “круглые” границы периодов лучше — они напоминают о “знаменательных” датах, но не тождественны им.

Каждому из этих периодов соответствует гегемон и своя особая форма миропорядка:

1500-1650 переходный период, когда явного гегемона еще нет, потому что нет централизованных государств, но видна особая позиция союзов полисов северо-западного Средиземноморья (“Италии” и “Испании”), и есть общий язык политической и интеллектуальной жизни — латынь 1650-1800 Франция 1800-1950 Британия 1950-сегодня США

Эти крупные периоды, в свою очередь, делятся на примерно равные малые (по 75 лет, но это также условно и приблизительно). В середине господства любого гегемона меняется субгегемон (или в предоптике, впервые появляется):

1500+75 ≈ 1559 “Испания” одерживает верх над “Францией” в Итальянских войнах, обе пока еще не являются государствами, а принимают промежуточное положение между союзами полисов и централизованными государствами 1650+75 ≈ 1714 по результату войны за испанское наследство [1] субгегемоном становится только что объединенная Британия (взамен Испании) 1800+75 ≈ 1871 завершаются национальные революции в Европе, субгегемоном становится только что объединенная Германия (взамен Франции)

(Эта схема, конечно, упускает замену Франции Россией после поражения Наполеона и обратно после Крымской войны. Но можно схитрить и представить, что в первых двух третях 19го века был франко-русский субгегемон. :) Это не слишком большое допущение: все-таки Францию тогда не уничтожили в ноль, а Россия продолжала хромать.)

Таким образом, сейчас мы подходим к очередной смене субгегемона. 1950+75=2025 год уже недалеко. Отсталая островная монархия из субгегемонов окончательно уйдет на задворки истории, её место займет только что объединившаяся Европа. А к концу столетия завершится и американская гегемония, но США заменит не новый гегемон-Европа, а “мировое правительство”. О “гегемоне/субгегемоне” имеет смысл говорить только в “оптику”. Конечно, в силу условности схемы “знаменательным” необязательно станет именно 2025 год. Может быть, им станет 2035 год. Но вряд ли более поздний. Ведь при иных вариантах развития событий во второй половине 20го века мог бы быть и 2015 год. Собственно, начавшаяся тогда волна брекситов-крымов-донбассов-исламских государств показывает, что “лед тронулся”.

Здесь нет никакой “магии чисел”. 75 лет это три поколения или одна человеческая жизнь. Когда умирают последние рожденные при “старом режиме”, происходит надлом. В истории немало сущностей прожили как раз три поколения. Например, СССР. ;) Или независимые Германия/Италия/Япония (все три приблизительно 1870-1945). За три поколения прошли путь от мятежавойны за независимость к подавлению мятежагражданской войне американцы. Вот еще одно домашнее задание: найти побольше примеров. :)

P.S. “Предоптику” Галковский разбивал на куски по 50 лет. 1600-1650: видно почти все. 1550-1600: видно половину. 1500-1550: видно чуть-чуть. Далее тьма. В “постоптике” то же самое. 1950-2000: видно почти все. 2000-2050: видно половину. 2050-2100: видно чуть-чуть. Далее тьма. Поэтому он и начал говорить о смерти исторической науки, и предсказывает катаклизм 22го века, который произойдет, потому что причины катастрофы античности будут поняты слишком поздно.

[1] В детстве я думал, что она так называется, потому что буквально наследники делили наследство умершей бабки. :) В общем, так оно и было. Скоро опять будут делить. ;)