К генезису Англии

I

Последний этап мутной оптики в Западной Европе — это Англия второй половины 17го века. (в России муть продолжается по крайней мере до Петра) Видно, что континентальное влияние сохраняется, “партия короля” — это французские деньги, а “партия парламента” — нидерландские. По мере приближения к оптическому пределу заканчивается и креолизация английского языка.

Но с карнавалом еще не было покончено. Так, “реставрированный” в 1660м году Карл II — “тайный” католик, а его сестра Мария Стюарт — протестантка замужем за Вильгельмом II Оранским. Только это не те супруги Вильгельм и Мария, что взойдут на трон после Славной Революции, а другие. Первая Мария это дочь казненного Карла I, которая умерла от оспы сразу после реставрации. А вторая — его внучка, дочь Якова II. У Вильгельмов тоже номера разные, II и III, смотрите не перепутайте.

Право на английский престол перешло к Вильгельму III через дочь Карла I, потому что у законной жены Карла II случилось три выкидыша, сам он “тайно” пообещал своему двоюродному брату Людовику XIV перейти в католичество, а брат Карла II Яков II стал католиком во время отсидки во Франции, и его пришлось свергнуть. Вот ведь как бывает!

Схема “батя тайный католик/дочурка протестантка замужем за добрыми людьми” напоминает Хайдегерра и его ученицу Арендт. Тут “батя” ведь считается тайным фашистом, а “дочурка” сбежала в США и стала борцыцей с тоталитаризмом.

II

Английское “смутное время” 17го века — самый обожаемый в кругах неореакции исторический период. К нему восходит и любимое неореакционерами divine right of kings, и эмиграция пуритан-диссентеров в Америку (где те основали коммунистическую партийную школу Гарвард), и становление “партии вигов”, а значит и нелюбимой неореакционерами “историографии вигов”.

Идею божественного права королей (а также методы охоты на ведьм) англичане вычитали у Жана Бодена, который во Франции был, в основном, известен как историк (и демонолог). Входящие в толк французы обернули эту идею в официоз и никогда близко к сердцу не воспринимали (Людовик XIV предпочитал в дебатах опираться на артиллерийское и фортификационное дело, а не на теологию). А малоразвитые англичане на полном серьезе устроили “общественную дискуссию” на тему, получил ли Яков I свою власть по наследству от Адама, Ноя и Моисея (Филмер) или все же нет (Локк), с обильными цитатами из Библии по всем пунктам. Победили в итоге согласные с Локком (виги). Так начался “английский либерализьм”.

Неореакционеры подумали, что можно найти исторический момент, где можно было бы задушить “левачество” в колыбели, и “нашли” его в “смутном времени”. Как результат — перепутали “правое” с “левым”. Католики у них оказались правыми, потому что они “за иерархию и традицию”, а пуритане “левые”, потому что “против”. Англиканство у них ни к селу, ни к городу, а про то, что террорист Гай Фокс был почему-то католиком, мямлят что-то неразборчиво.

Хотя именно в Англии, за счет отсталости, хорошо прослеживается процесс церковной интеграции, прошедший на континенте ранее в потемках. Как “католическая церковь” оказалась самой успешной из “протестантских сект”, так и “англиканская церковь” оказалась самой успешной “пуританской сектой”. Интеграторы-централизаторы это “левые”, сопротивляющиеся на местах магнаты “правые” (см. “Границы истории” Галковского). На континенте катализатором интеграции была образовательная система ордена иезуитов (“иисуситов”, т.е. “христиан”), в Англии — Оксфорд.

Оксфорд был “реформирован” (т.е. основан с нуля) в первой трети 17го века как семинария для англиканских священников. Результатом начала государственного теологического давления стала эмиграция пуритан в Америку. На другой окраине Европы примерно в то же время происходил похожий процесс: раскольники переселялись в Сибирь после “реформ Никона”. Во время английских гражданских войн именно Оксфорд был оплотом “роялистов” (т.е. “левых государственников”), “парламентаристы” это торговцы и средние землевладельцы (т.е. “правые рыночники”).

Сорбонну основали (тоже говорят, что “реформировали”) в 1600м году, как раз по окончанию французских “религиозных войн”. Оксфорд в 1637м. А Гарвард в 1636м, тоже как семинарию, но пуританскую. Если бы США были основаны на сто лет раньше, то Гарварду тоже написали бы средневековую историю, и у американцев тоже были бы свои Оккам и Скот. ;) Из-за того, что история американского сепаратизма приходится на оптику, родовые травмы сложно замазать. И по этим известным болевым точкам кузены с удовольствием бьют.

III

Тему сходства “предоптики” в Англии и России можно продолжать очень долго. Взять, например, распространение книгопечатания. Русским первопечатникам, как известно, приходилось работать в Литве из-за “тирании царя”. А английским — во Фландрии, тоже из-за “тирании короля”. Так может, никакой Англии в конце 16го-начале 17го века и не было, а была слабо связанная сеть портов и факторий, за пределами которых туземцы в набедренных повязках жили на деревьях?

(Замечание в сторону: когда Россия начала входить в толк, бывшие “литовские” земли от Балтики до Днепра были мгновенно присоединены из-за очевидных стратегических соображений. Точно также, вошедшая в толк Англия установила по сути протекторат над низовьями Рейна и держит его до сих пор: это идеальный плацдарм для вторжения на Острова. И никто не ноет “зачем нам эта Бельгия, там же не живут англичане”.)

Распространение книгопечатания также завершает формирование английского языка (по сути креола). Между Библией короля Якова и первыми опытами первого достоверно существовшего английского поэта Мильтона менее 40 лет, а язык совершенно разный. Английский язык это именно креол: лишь четверть лексики германская, 60% взята из французского и латыни; грамматика германская, но предельно упрощена. Это укоренившийся контактный язык, сродни языкам черных рабов в Вест-Индии.

Одними “заимствованиями из речи норманских нобилей” такую структуру языка не объяснить. Заимствования из “более культурного” языка в “менее культурный” ТАК язык не корежат. Римляне заимствовали из греческого, немцы из французского и итальянского, русские из немецкого, голландского и французского. Заимствования, особенно специальных терминов, это нормально. Но не замена почти всей лексики на иностранную, включая самые распространенные обиходные слова.

Английский язык, впрочем, в своей судьбе не одинок. Японская и корейская лексика тоже на 50-60% заимствована, включая многие обиходные (из китайского), и по той же причине. Япония и Корея были дикими, поздно колонизированными окраинами Китая. Японцы в 19м веке это понимали и решили повторить британскую модель один в один — ускоренная индустриализация, “конституционная монархия”, придумывание самобытной двухтысячелетней истории, построение пиратскойморской торговой державы, окопавшейся на островах.

Из крупных языков (полу)креолами, похоже, также являются “арийские” языки Северной Индии. Через 200 лет полевой работы скучающих английских филологов и 100 лет активной языковой инженерии начинает выясняться, что в “арийских” языках половина лексики и даже часть грамматики на самом деле дравидская. Но это уже совсем другой разговор.

IV

Одна из ключевых идей неореакции — отрицание т.н. “историографии вигов”. “Историография вигов” это взгляд на историю, представляющий её как непрерывное движение к большей свободе. просвещению и счастью. Англичане потом надиктовали марксистам что-то похоже на тему смену общественных формаций и неизбежного наступления коммунизма.

Поскольку неореакционеры помешались на борьбе с “демократией” и “либеральным мировым порядком”, им сложно заметить, что движение к свободе, просвещению и счастью историки-виги прочили не всем, а конкретно Англии. Когда после Первой мировой Либеральную партию (наследников вигов) убрали в чулан, и началось преобразование Британской империи в Содружество (Вестминстерский статут), закончилась и “историография вигов”.

Не менее сложно им заметить и модернизацию британских механизмов управления колониями. В Империи колониальные чиновники были сплошь либералами, реформаторами и прогрессорами (Милль, Маколей). Индию обработали, воспитав туземную элиту и административный аппарат в системе английского образования, газет и парламентской жизни. Но это был 19й век. В Содружестве место либералов заняли лейбористы и фабианцы. Т.е. по мнению неореакционеров, совершенно бесполезные дегенераты, которым слабо сипая к орудию привязать.

V

Одна из причин “негативной галковскомании” состоит в том, что в текстах Галковского неподготовленному человеку чудится “конспирология” и “новая хронология”. Чтобы разобраться в том, что он говорит, начинать нужно не с дебрей “криптоколонии”, а с исторической “оптики”. До изобретения печатного станка — “предоптика”, до массового распространения печатных книг и газет “мутная оптика”, потом “оптика”. Это, думаю, все помнят.

“Подготовить” читателя могут помочь отсылки к авторам, которые отметили подобную неоднородность в изложении истории задолго до Галковского. На СС я уже рекомендовал одного такого автора, Джона Сили (J. R. Seeley). В последующих десятке-другом заметок я постараюсь изложить его основные идеи. Наверное, стоило бы подготовить из них цельную статью, но в эпоху гиперинформации “рецензии” и “критика” никому не интересны. Тем более что Сили в них и не нуждается, он уже прожил сытую жизнь кембриджского профессора.

Начну с обзора некоторых моментов его сборника лекций “The Expansion of England”, о становлении Британской империи. Может быть, получится вас убедить его прочитать. Кажется, есть перевод на русский, но, конечно, лучше взять оригинал на archive.org. По ходу дела продвинемся и “до Франции”. ;)

Сили начинает лекции с замечания о том, что без истории колоний европейская история непонятна. Например, “британская история 18го века” сводится к скучному изложению заседаний парламента (“слушали - постановили”), потому на островах ничего серьезного не происходило, не считая нескольких якобитских восстаний. А на деле, весь 18й век Британия и Франция сражались по всему земному шару.

Исходя из необходимости освещать европейскую борьбу за колонии, Сили замечает, что до самого конца 16го века Новый Свет не играет в европейской политике совершенно никакой роли. Что довольно странно, если оттуда уже почти сто лет испанцы вывозили драгоценные металлы.

VI

Появление новых средств хранения и распространения информации не только влияет на нашу возможность “видеть” историю (видно ничего/мутно/хорошо), но, очевидно, на возможность живущих в изменяющейся информационной обстановке видеть окружающий их мир. 16й век — это век реформации и географических открытий. Сили напоминает, что оба процесса шли рука об руку, оба начались где-то в районе появления книгопечатания и закончились, когда книгопечатание распространилось по Европе.

“Организованная религия” со “священным каноном” возможна, только если этот канон можно без изменений распространять. Поэтому как только появляется книгопечатание, появляется и наглая секта (“католичество”), начинающая интегрировать в себя другие секты именно за счет решающего голоса в печатании канона. Интеграция идет центробежно, но не мгновенно. Секты на окраинах ареала успевают перенять ноу-хау и начать сопротивление интеграции, получается “протестантизм”. Когда информационная обстановка улучшается достаточно, чтобы люди перестали вестись на рассказы о Ксену, прилетевшего из космоса на самолете DC-8, религиозные границы замораживаются. В Европе это середина 17го века.

(У Черчилля во втором томе “Истории англоязычных народов” есть полуироническое замечание, что Библию короля Якова умудрились перевести за два года несколько “комитетов”, не имея ни механических средств копирования, ни даже почтовой службы. К этому добавим и замечание Галковского о том, что человеку, где-то уже выучившему древнегреческий, делать прямо больше нечего, как переводить первым делом краткий курс истории ВКП(б), архив газеты “Искра” и кипу партийной переписки.)

Аналогично и с географическими открытиями. Первооткрыватели не бегут в газеты со своими открытиями (газет еще нет), а, наоборот, скрывают маршруты, чтобы не было конкуренции. Но информация все равно утекает, и со временем бизнес начинают крышевать только что появившиеся в результате религиозной интеграции государства. Сили отмечает, что “первую сотню-полторы лет” английское государство как бы и не видит заморскую собственность своих как бы подданных. Мы-то понимаем, что никакого английского государства в конце 16го-начале 17го века и не было. ;) Французы, наоборот, накладывают лапу на морские перевозки довольно быстро, потому что их государство появилось раньше.

Сили любит повторять, что англичане победили в колониальной гонке именно из-за своих “традиций свободного предпринимательства”, пока французы требовали от колонистов получать разрешение на каждый чих из Парижа. Также, будто бы не замечая противоречия, называет и другую причину: английское государство посылало флот на защиту собственности своих подданных, а французское нет (дескать, ваш частный бизнес, сами и разбирайтесь).

“Традициями свободного предпринимательства” Сили объясняет и рост английских белых заморских поселений. Французы, якобы, даже насильно не могли заставить переселяться в колонии. Но мы-то помним, что Северная Америка заселялась пуританами, проигравшими централизованной государственной религии. Французские гугеноты тоже бежали, тоже в колонии, только в другую сторону — в Бранденбург, например. И конечно же, у них тоже были “традиции свободного предпринимательства”. ;)

VII

Сили любит походя разбирать “мифы”. Например, отчего вдруг европейцы решили пуститься в дальние плавания. Сейчас это уже всем, кроме любителей ролевых игр на открытом воздухе, понятно, но он писал в 19м веке. Нам такие образцы мысли все равно интересны, потому они наглядны и просты для понимания.

Долгое время рассказывали сказку о том, что морской путь то ли в Индию, то ли в Китай (в этой детали не могли определиться) начали искать, потому что “турки” захватили Константинополь, и торговля с Востоком по суше “прекратилась”. Т.е. “турки” это такой прототип советских евразийцев, “не надо денег”. :)

Ведь очевидно, что вместо накручивания фантазий о “вторжении ислама” надо просто следить за денежными потоками. В 15м-начале 16го века на торговле с Востоком сидели итальянские полисы, в первую очередь, Венеция. “Турция” была их Латинской Америкой, а ранняя “оккупация Константинополя крестоносцами-латинянами” в 13м веке, как напоминает нам Галковский, это отжатие бизнеса Венецией у греков.

В свою очередь, бизнес отжали у Венеции нашедшие морской путь молодые латинские полисы Западного Средиземноморья и Атлантического побережья, население которых ретроактивно назвали “каталонцами” и “португальцами”. А у тех, через столетие — “англичане”. ;) Вот вам и вся “роль ислама в европейском просвещении”.

VIII

У английских авторов 19го-первой половины 20го века определение Западной Европы было очень простое: это страны, имеющие выход к Атлантическому океану и, соответственно, богатое колониальное прошлое (Британия, Голландия, Франция, Испания, Португалия). Германия никакой “Западной Европой” не считалась.

Поэтому обидевшиеся немцы и придумали концепт “Срединной Европы”, не со славянами же родниться. Откуда им было знать, что в конце 20го века в “Центральную Европу” себя запишут чехи, венгры и даже поляки, чтобы отличаться от советских.

В двенадцатитомнике Лависса и Рамбо Скандинавию часто записывают в Восточную Европу. Как будто знали, что в 20м веке Швеция и ГДР будут государствами одного пошиба. ;)

IX

По Сили, морские державы со временем отбрасывают религиозные поводы к войне (т.е. “реформация” “заканчивается”) и начинают честно и открыто говорить, за какие именно стратегические и экономические интересы конкретная война ведется. Граница такого перехода в историографии, конечно же, вестфальский мир. Это не только “граница оптики”, но и, как напоминает Галковский, первый современный международный договор “по науке”, фиксирующий появление выращенных при помощи христианских интеграционных технологий централизованных государств. Именно после вестфальского мира “государства” начинают интересоваться “колониями”. До вестфальского мира можно говорить только о корпорациях-гильдиях торговцев-пиратов.

Жизненный цикл всех технологий интеграции и централизации государств примерно одинаков. “Христианство” появляется в 16м веке, достигает пика в 17м, а в 18м уже превращается в посмешище в Европе (“просвещение”) и годится лишь для работы с туземцами в колониях. Аналогично “национализм”: появляется в 18м веке, достигает пика в 19м, в 20м в Европе превращается в прикол и списывается в колонии (“отец ривдабажурской нации Мамаду Нгемба”). Или “социал-демократия”: первичное накопление “Капитала” ( ;) ) 1870-1940, пик 1940-2010, начиная с 2010 посмешище. Вот вам и весь “правый поворот”. :)

Легко заметить, что каждая из этих государственных технологий привязана к появлению новой технологии распространения информации. Христианство — к книгопечатанию, национализм — к газетам, социал-демократия — к телеграфу/радио/телевизору. Сейчас у нас “интернет”, “большие данные”, “машинное обучение”. Где-то в куче их частных проявлений лежат и “многопользовательские ролевые игры”, на которых, по легенде, специализируется “утиное движение”. Но для такой легенды очень странно, что с “движением” ассоциировано очень мало людей, профессионально занимающихся теорией вероятности, статистикой, экономикой, теорией игр (все это разные аспекты по сути одной области знания, по крайней мере, как её понимают англосаксы). Вообще, “из математиков” был разве что какой-то попутчик “Фалькао”, очень давно.

X

В повествовании об установлении английского контроля над Индостанским субконтинентом Сили придерживается стандартной схемы. Ост-Индская компания сначала никуда не лезла, но по мере роста анархии вокруг форпостов пришлось защищать свои интересы. Азиатский деспот (Великий Могол) перестал справляться с обязанностями (ну как всегда!), полевые командиры начали брать власть на местах, как же Ост-Индской компании было оставаться в стороне.

Ложной скромности здесь, конечно, нет, т.к. процесс установления контроля шел более 200 лет, и главным противником были же не местные, а французы. Но интересен момент перелома, когда европейцы переходят от наблюдения к участию. Англичане ведь не любят ничего делать с нуля, а любят приручать уже подросшую зверушку. У американцев это черта англосаксонского характера выросла в любовь к “стартапам”: сначала человек корячится в гараже или в общаге, затем ему дают немного денег на minimum viable product, потом побольше денег, потом IPO. Но к “стартапам” я вернусь отдельно в ходе разговора об “академии”. ;)

В Индии англичане ждали не просто “удачного момента”, а появления самого метода урабатывания туземцев руками самих туземцев. Как отмечает Сили, до идеи набора сипаев, т.е. туземных солдат под командованием белых офицеров, дошли не англичане, а французы. И лишь когда стало ясно, что устанавливать прямой контроль можно малой кровью, англичане начинают действовать.

Забавно, что Сили называет первые десятилетия боевых действий англо-индийских чапаевых против франко-индийских чапаевых “революцией” (жалко, что не прямо “гражданской войной” ;) ). Ведь азиатских деспотов никто не свергал вплоть до 1857 года. Просто сфера их формального влияния сокращалась все больше и больше за счет получения европейцами концессий на сбор налогов (так Роберт Клайв “завоевал” для компании Бенгалию) и де-факто независимости царьков и полевых командиров на местах. Спектакль “театральный монгольский деспот в условной столице - генералы в условных провинциях” потом повторили на бис в Китае первой половины 20го века.

Сама по себе Ост-Индская компания это реликт довестфальской эпохи (год основания 1600). “Государственная монополия” на торговлю с Индией была выдана компании за десять лет до объединения “Великобритании” — в 1698. Именно на этот факт обращает внимание Галковский, описывая “Британию” как рака-отшельника (компанию), заползшего в раковину (отсталую островную монархию). В эпоху государств бизнес гораздо удобнее вести при помощи карманного государства. Отсюда и подготовленность “Британии” к наступающей постгосударственной эпохе: “Британская империя” всегда была структурой, где госаппарат(ы) имел(и) подчиненное положение.

Первое лицо в британском государстве это всегда дипломат. Т.е. такой “джентльмен из Оксбриджа”, по определению надгосударственный. Потом идет казначей, потом первый лорд адмиралтейства. Где-то в хвосте тащится “командующий армией”, с которого рисуют карикатуры вроде Полковника Блимпа.

XI

Настал удобный момент в повествовании, чтобы прояснить часто поднимаемую в последнее время в контексте “брексита”, “правого поворота”, “развала Евросоюза” тему — независимость Шотландии. Кратко напомню, откуда и зачем появилось государство “Соединенное Королевство Великобритании и Северной Ирландии”. Не “Британская империя”, а её крохотный кусочек, “Соединенное Королевство”.

Само название намекает, что где-то есть и “несеверная Ирландия”. Ирландская республика отделилась в 1922 году, под знакомые вопли о том, что Британия не выдержала тягот Великой войны (Первой мировой), Империя сейчас развалится. А на деле шло преобразование Империи в Содружество.

Как Ирландия вошла в состав Соединенного Королевства? После ряда актов, принятых парламентами отдельно Великобритании и отдельно Ирландии. После чего парламент Ирландии перестал существовать, и законы для Ирландии стали принимать в Вестминстере. Это было сделано для сдерживания ирландских католиков, которых подбивала отделиться проигрывавшая в колониальных войнах революционная Франция. По сути, это “отмена губернаторских выборов”.

А откуда взялась “Великобритания”? По итогам точно такой же операции: в 1707 году парламенты Англии и Шотландии принимают акты, по которым парламент Шотландии перестает существовать. И причина та же. Аж до 1746 года Британии приходится вести вооруженную борьбу с якобитами, сторонниками реставрации сверженных Стюартов, поддерживаемых Францией. Поскольку Стюарты считались “шотландцами”, первым шагом к реставрации виделось восстановление власти в Шотландии. Англичане опасались, что якобитская партия в шотландском парламенте поучаствует в релегитимизации Стюартов, и устроили “суверенную демократию”. Параллель с Чечней завершается штрихом опоры якобитов на “горные шотландские кланы”. ;)

Угрозы со стороны Франции давно нет. Ирландию поздно приняли, рано отпустили. Шотландию приняли на сто лет пораньше, отпускают на сто лет позже. Разговоры о восстановлении независимого от Вестминстера шотландского парламента начались в начале 1970х, а в конце десятилетия провели референдум. Ясное дело, он провалился. :) Референдум повторили через двадцать лет, успешно. С 1999 года у Шотландии снова собственный парламент, чьи полномочия год назад, кстати, были еще более расширены. Т.е. видно, что идет стандартный английский процесс подготовки к “ответственному правительству”.

Это контекст, в котором Галковский описывает (PS-22) “брексит”: “Фирма”-рак-отшельник сбрасывает старую тесную раковину и залезает в более подходящую для эпохи надгосударств, т.е. в Евросоюз. Перевод клерков из Сити и Кэнэри-Уорф в Амстердам, Брюссель и Люксембург это техническая задача. Тем более, что Бенилюкс уже является внутриевропейским оффшором, почва подготовлена. С целью сбрасывания старой раковины же премьер-министром назначена Тэтчер 2.0. Будет и закрытие угольных шахт 2.0, и дерегуляция рынков ценных бумаг 2.0, и даже карнавальное сожжение чучел ведьмы 2.0.

XII

Чтобы закрыть тему “Соединенного Королевства, которое мы потеряли” напомню про еще одно обстоятельство: в 1714-1837 гг. в личную унию с Великобританией, помимо полуколониальной Ирландии, входил электорат (после наполеоновских войн — королевство) Ганновер. Это было четвертое по размеру немецкое государство, после Пруссии, Австрии и Баварии. История британского Ганновера это отличный пример того, как англичане полезные вещи в хозяйстве держат, а бесполезные выбрасывают.

Всего за четверть века после Славной Революции все “легитимные” монархи снова вымерли (ох уж эти англичане!), и британской аристократии пришлось срочно выписывать с континента новую династию. Не потому что быстро соскучились по твердой отеческой руке, а потому что европейский монарх это дипломат высшего уровня. Молодому британскому государству нужен был человек, который знал бы расклады взрослых. Курфюрст и выборщик СРИГН Георг был именно таким. Принятие им британского трона означало, что у британской Фирмы появлялся голос в делах Фирмы европейской.

Конечно, во внутренние дела Британии его не пускали. “Парламентские традиции”, понимаете ли. Любят рассказывать, что Георг “самоустранился” от внутренних дел, потому что не знал английского, а английские аристократы плохо знали французский. Реже напоминают, что Георг так достал свой двор, что аристократы скинулись и наняли француза Поля де Рапена написать лично Георгу десятитомную “Историю Англии”, в которой была изложена “двухтысячелетняя история древних английских свобод”. “Намек понял”. :)

В 1806 году европейскую Фирму ликвидировали, а в 1815 году Британия окончательно стала гегемоном. Да и Опыт Дел накопился, англичане уже сами могли объяснять расклады. Уния с Ганновером стала не нужна, более того вредна: Пруссия подросла и увеличила присутствие на западе Германии. Чтобы избежать риска ненужной войны, Британия отказалась от ответственности за Ганновер, разорвав унию в 1837 году по формальной причине (“законы о наследовании Ганновера не позволили королеве Виктории занять трон”). Тридцать лет независимое королевство Ганновер провело в свободном плавании, после чего (в 1866м) его ожидаемо аннексировала Пруссия.

Помимо представительства в европейской Фирме, Ганновер использовали и более тонко. В середине 18го века англичане начали входить в ум и озаботились “национальной философией”. Проблема была в том, что об английских деревенских умниках на континенте никто не слышал. Поэтому, через полвека после смерти Лейбница в королевской библиотеке Ганновера была обнаружена его доселе неизвестная работа, в которой он критикует единственный философский труд, написанный “отцом английского либерализма” Локком. ;)

XIII

Прочтение “откуда есть пошла Британская империя” в принципе можно здесь закончить. Сили, конечно, не останавливается на истоках и вкратце рассказывает, например, про изгнание французов из Индии и принципы работы индийской колониальной администрации. Но я обязательно вернусь к этим и другим захватывающим вопросам попозже и воспользуюсь заметками по книге другого автора (Sir Alfred Comyn Lyall, “The rise of the British dominion in India”). Если не терпится, можете пока посмотреть цикл про ОИК на “СиП”. Но на мой взгляд, там слишком растянуто за счет батальных сцен, теряется фокус.

Прежде чем начать новую тему, думаю, будет полезен небольшой эпилог.

Из пяти западноевропейских стран, имевших обширные колониальные империи, отличилась именно Англия по двум причинам: меньшая вовлеченность в континентальные разборки (в отличие от более старых Испании и Франции) и лучшая укрепленность метрополии (в отличие от Нидерландов и Португалии, которые оккупировались в два счета в любой крупной европейской войне). Эти же две причины лежат и в основе мировой гегемонии США: база еще укрепленнее и богаче, а вовлеченность в европейские дела еще меньше. “Кладите больше заварки”.

Как отмечает Галковский, проигрывавшие в гонке за морские пути сообщения французы подставили англичанам подножку “на 150 лет вперед”, обеспечив независимость США. Гегемония Британии была обречена, еще толком не установившись. Конечно, французы прекрасно понимали все последствия такой подножки. Токвилль писал еще в первой половине 19го века, что двумя будущими глобальными державами суждено быть “новичкам” Америке и России. С Россией европейцы вовремя разобрались.

Расчесывают гондурас и Америке. Именно потакая родовым порокам США, а именно зацикленности на революционной борьбе за права “угнетенных” и выстраиванию внешней политики на “особом неевропейском пути” и “деколонизации”. Из всех возможных вариантов разрешения противоречий (и истинных, и вымышленных), приведших США к Гражданской войне, при содействии добрых европейских кузенов был выбран самый болезненный. “Далее со всеми остановками”.