К генезису Китайской Народной Республики

Posted on April 17, 2018 in History, UK, US

I

“Кембриджскую историю Китая” (а именно опубликованные самыми первыми с 1978 по 1991 гг. заключительные шесть томов, охватывающие 1800-1982 гг., т.е. “оптику” в китайских условиях) и “Кембриджскую историю Японии” (заключительные два тома о 1800-1972 гг., также опубликованные самыми первыми в 1988-89 гг.) я прочитал, конечно, после китайского цикла Галковского. Если начать писать в припадке позитивной галковскомании, что “Галковский, как всегда, оказался прав”, то мне могут указать на confirmation bias, т.е. что я сначала уверовал в Галковского, а затем предвзято начал собирать подтверждения своей вере и отбрасывать противоречия. Но confirmation bias как понятие довольно бесполезно в исторических штудиях, результат которых не “истина”, а интерпретации. Более того, известное американское онлайн-сообщество аутистов, борющихся с предвзятостями мышления при помощи теоремы Байеса, в силу того, что состоит из ненастоящих американцев [1] и не понимает, что англо-американский эмпиризм-утилитаризм-прагматизм не оперирует понятием “истины”. А ведь он всесилен именно потому, что верен. ;) [2]

Чтение работ карьерных историков имеет своей целью установить не “истинность” конспирологическо-спекулятивной интерпретации, а её “правдоподобность”, внутреннюю целостность. [5] Конечно, недостаточно позитивный галковскоман, проработав достаточно большое количество литературы, наверняка обнаружит и не станет закрывать глаза на отдельные факты, которые “рушат картину”. Но обычно выходит так, что уладывающихся в картину фактов, которые Галковский не упоминал или упоминал лишь кратко, попадается гораздо больше. Этим циклом я всего лишь хочу дополнить цикл Галковского новыми деталями, а не “подтвердить” его конечный вывод. Предполагаю, что читатели уже убеждены, что в 1948-1949 году Британия из последних сил привела коммунистов к власти в Китае, что и привело к Холодной войне, начавшей затухать только после англо-американского перемирия и повторного открытия Китая внешнему миру. ;)

Предмет этого цикла, как и исходный цикл Галковского, конечно же, вовсе не сам Китай. Он всего лишь повод поговорить о мире: Америке, Британии, немного о Европе. Это легко заметить из того, что примечания к этой небольшой пояснительной заметке длиннее её самой. :) Ведь и столетие назад Китай был лишь поводом для Держав поговорить между собой о мире и мiре.

[1] Это тот редкий случай, когда эхо-скобки могли быть слегка уместны, но я все равно их опущу, т.к. этот распространившийся во время избирательной кампании Трампа элемент пунктуации весьма безвкусен.

[2] Действительно, кто же может решить следовать философии, которая не ставит своей целью “пользу”? Так ведь можно и потратить свое время без пользы! Это же common sense! Собственно, в этом объяснение, почему в Америке нет своего Галковского. [3] США это сверхконформистское массовое общество, вершина модерна. [4] Его кредо — “чтоби никто из нас, как би високо он не летал, никогда не отрывался би от коллектива”, причем в последнее время произносящееся именно с небелым акцентом. Если у кого-то sense слишком uncommon, его забивают еще в школе. Точно так же описывал СССР Галковский.

Конечно, американцы такие не сами по себе, у них это родственное с островными кузенами. Те, построив у себя к середине 18 века полицейско-гебистское государство, начали ставить всей Европе в пример “древние английские свободы”. Одновременно основатель утилитаризма Бентам придумывал модель идеального общества — тюрьму Паноптикум (посмотрите сами в википедии). :) Аналогично, американцы, построив по пуританским канонам страну-монастырь, затараторили на весь мир об “исконных американских ценностях свободы и демократии”.

[3] В Британии и Франции галковских нет на публике, потому что им всем дают высокий градус в “Великой Ложе” и “Великом Востоке”. ;)

[4] В этой позиции нет ни оригинальности, ни какого-то необыкновенного антиамериканизма. Европейские интеллектуалы разрабатывали её как минимум полвека, с 1920х по 1970е (по странному совпадению, с конца Первой мировой до конца Первой холодной ;) ). Кстати, в этом году ведь исполняется полвека “революции 1968го”. Чтобы проникнуться духом периода, непосредственно предшествовавшего заключению перемирия между США и Британией, рекомендую посмотреть недавно вышедший фильм о Годаре “Le Redoutable”. Он снят с изрядной долей иронии над “постмодернизмом”, вроде вот такого шаржа. :)

[5] В одном из комментариев к посту №118 Галковский писал, что Кант был глубоко неоригинален в своей идее взгляда “разума” на “реальность” через встроенные в него “категории”, а немецкая философия не создает новых смыслов, потому что сводится к перекладыванию файлов по директориям и спорам о паролях ( ;) ). Американский прагматизм в своем слиянии с английской аналитикой примерно к тому и пришел, заявив, что “истины нет”, а есть “разные лексики”, которые могут годиться для чего-то (а могут и нет), но “сквозь” них проникнуть нельзя. И продолжает двигаться дальше: дескать, порочно буржуазное представление об априорном характере философии как дисциплины. Философ в своих выводах должен полагаться и на опыт! Например, выйти на свежий воздух, поговорить с рабочими, учесть их мнение. Простой народ-то не обманешь, он сердцем истину чует!

II

Поскольку мои заметки о Китае на самом деле не о Китае (как и цикл Галковского), думаю, что стоит чуть более явно указать, к решению какого именно вопроса я стремлюсь подобраться.

Общим местом становится принятие 2014 года как начала нового исторического периода. Для русских 2014 год выделился возвращением Крыма (хотя бы символически) и переходом “украинской проблемы” в горячую стадию, но мир тоже не стоял на месте. 2014 год это и Венесуэла, и “Исламское государство”. На выборах в европарламент высокий результат показывает UKIP, что приводит к предвыборному обещанию тори провести референдум по “брекситу”. Проводится референдум о независимости Шотландии. В Гонконге — “антипекинская” “революция зонтиков”. По “магии чисел” 1989 год, по сути завершивший Холодную войну, отделяет от 2014го ровно 25 лет — одно поколение.

Распространена также риторика, сравнивающая 18 лет Путина с 18 годами Брежнева, сыграв на которой, я предложил очевидную аналогию: “четвертый срок” это приход к власти Андропова. Тогда 2014 год “повторяет” 1979й. В глазах “свободного мира” действия РФ в Крыме и Донбассе это вторжение СССР в Афганистан, завершившее 10 лет “разрядки” (1969-1979). В 1980 году американцы избирают Рейгана, обещавшего в предвыборной кампании “прекратить унизительные уступки коммунистам”. Т.е. make America great again. ;) [1] В 1983 году мог начаться и “брексит”: британские лейбористы тогда вели свою кампанию на антиевропейской платформе и обещали референдум. [2] Еще они обещали распустить палату лордов и отказаться от ядерного оружия, поэтому англичане все-таки переизбрали Тэтчер 1.0.

Если принять эту аналогию, то 2014 год отмечает начало второй малой Холодной войны (первая малая — 1979-1989, пока что единственная большая — 1945-1971). О “новой холодной” многие тоже говорят. Богемик, вот, напоминает, что уже 3.5 года по его мнению РФ заталкивают на роль китайского тыла. Начатая “дуболомная” блокировка Амазона и Гугла подходит по смыслу к этому сценарию: нужно подготовить частный бизнес к отказу от подконтрольных АНБ интернет-сервисов потенциального противника и переходу на национальную сеть “Чебурашка”. Если формат повторится, то “противостояние” закончится как раз к волшебному 2024 году (необязательно, что с тем же главнокомандующим).

Снова выяснится, что СССР 2.0 надорвался экономически, и необходим еще один парад суверенитетов. За 15 лет наиболее вестернизированные куски примут в ЕС. Согласно этому “оптимистичному сценарию”, к 2040 году как минимум москвичи и петербуржцы станут гражданами Единой Европы, а Навального будут чествовать как нового Вацлава Гавела. Сценарий можно подкрепить мнением читателя о том, что гегемония США закончится по-испански, а не по-английски как раз к 2040 году — т.е. американцы не смогут помешать завершению евроинтеграции.

Несколько омрачает оптимизм то, что период 1989-2014 слишком долог, чтобы быть “разрядкой”. Это скорее период между мировыми войнами, длившийся 21 год. 1990е — аналог 1920х. Потребление растет, массовая культура цветет. США далеко впереди всех и пытается утвердиться в роли сверхгегемона, но НЕ ПОЛУЧАЕТСЯ. 2000е — аналог 1930х. Международная обстановка накаляется, приходится разгребать последствия дотком-пузыря, а после ипотечного банки отбирают дома у трудящихся (в 1930е отбирали фермы). Тогда выходит, что 2010е это 1940е, дорогие россияне еще лет 10 будут жить при “развитом сталинизме”, а потом еще 20 ждать очередной “разрядки”. Это “пессимистичный сценарий” — кое-как дожить до 2050 года в полной неопределенности.

К какому из двух сценариев (или, может быть, к третьему, четвертому) идет дело, я и пытаюсь понять, разбирая положение Китая.

[1] Предшественников Трампа тоже можно сравнить с предшественниками Рейгана. Обама это хлюпик-демократ Картер. Оба обращались к “русским” с просьбой помочь переизбраться на второй срок, Обаму даже засняли в попытке. :) Картер хотя бы догадался подручного послать вместо себя. Никсон(-Форд) это Буш-младший. Обоим прописали импичмент за проигранную колониальную войну (но голосование палаты представителей об импичменте Буша не закончилось успехом).

[2] Есть несколько книг из упомянутой мной однажды серии издательства Palgrave, описывающих изменения позиции лейбористов в отношении ЕС. Краткое содержание следующее:

— Колебались ли вы когда-либо относительно линии партии?

— Колебался исключительно ВМЕСТЕ с линией партии!

III

За последние несколько суток в рунете стали части вспоминать этот проект национальной сети “Чебурашка”. Я видел раньше это название, но, признаться, думал, что это какой-то иронично-оппозиционный мем для посетителей московских кофеен. “CyberRussia” → “Чебурашка”, что-то в этом духе. Оказывается, это была не шутка, а идею вбросили в медиа-пространство через официальное лицо с индийской фамилией еще в апреле 2014 года, т.е. сразу после Крыма. Можно было бы и догадаться, конечно. Немудрено, что Богемик уже 3.5 года говорит о превращении РФ в тыл КНР. Согласуется такой план и с “брекситом”. В начале 1970х Британия вступает в ЕС, СССР тут же становится его нефтегазовым придатком. В конце 2010х Британия “выходит” из ЕС, и СССР можно переключить на снабжение более критичного участка. Надо бы сравнить темпы строительства трубопроводов на европейском направлении 40 лет назад и на китайском сейчас.

“Магия чисел” так сложилась, что именно в 2014 году я совершил двухнедельную поездку по Китаю (Пекин-Сиань-Шанхай-Пекин). В 2015 году, через месяц после публикации долгожданного эпилога китайского цикла (посты №№946-947), побывал также в Гонконге, тем самым охватив все 4 крайние точки “коренного” Китая, через которые китайцы вступали в контакт с внешнием миром (в Пекине и Сиане с кочевниками внутренней Азии и русскими, в Шанхае и Гонконге с западными европейцами, а позже и американцами с японцами). Эти два путешествия дали мне стимул более внимательно разобраться в китайском цикле Галковского, изучив дополнительную литературу. Значительная часть написанного на этом канале начала оформляться именно тогда, включая взгляд на Холодную войну. Одновременно наступило и разочарование в неореакции — увиденное более соответствовало взгляду на Китай Галковского, нежели Ника Лэнда (а может быть, причина в том, что к тому моменту я уже “перерос” Молдбага, бросившего аспирантуру после первого года ;) ).

Некоторые пытаются спекулятивно доказать спорный тезис о том, что роль Российской империи не отличалась от роли СССР (“континентальная шпага”/“ресурсный тыл”). В противоположность ему, назначенная Китаю еще в середине 19 века роль “мировой фабрики” зафиксирована документально. В 1858 году, в разгар Второй опиумной войны, лорд Элгин, уполномоченный в делах Китая и Дальнего Востока, будущий вице-король Индии, заявил, что стоит лишь убрать китайские торговые барьеры, как английские машиностроители получат в качестве рынка наиболее трудолюбивый и производительный народ мира. Прошло полтора столетия, и с китайскими торговыми барьерами теперь разбираются американцы. ;)

Китайцы, действительно, весьма производительны. Находящийся на восточном окончании Великого шелкового пути город Сиань известен не только аэрокосмической промышленностью, восходящей к ремонтным мастерским на англо-американских авиабазах Второй мировой, но и чудесно обнаруженной в 1974 году (сразу после поражения США во Вьетнаме) посреди рисового поля 2200-летней гробнице первого императора Цинь, впервые объединившего Китай. Раскопанную гробницу посещает огромное число туристов, ведь вместе с императором была захоронена так называемая терракотовая армия размером в несколько тысяч глиняных статуй. Археологам исключительно повезло со временем находки — всего за несколько лет до неё бушевала Культурная революция, и хунвейбины разбивали вдребезги все древности, до которых могли дотянуться! Собственно саркофаг императора до сих пор не вскрыт — боятся повредить хранящиеся в нем ценности контактом с атмосферным кислородом. Ведь с глиняных статуй краска слезала буквально за 15 минут!

Так получилось, что в гробницу я попал лишь после того, как меня затащили на оборудованную в каком-то ангаре неподалеку кустарную фабрику, где точно таких же неокрашенных глиняных воинов производили в товарных количествах в качестве сувениров. На любой кошелек: от 30-сантиметровых фигурок до полноразмерных 2.5-метровых истуканов. А в соседнем помещении изготавливали лакированную мебель и резные шахматные доски. Китайцы — исключительно работящий и предприимчивый народ, всегда держащий нос по ветру.

IV

Я уже говорил, что “Кембриджская история Китая” написана, несмотря на название, в основном, американцами. Англичане добавили, по сути, только несколько глав про ранний китайский марксизм и учение великого Мао — кому же, как не островитянам, разбираться в данном вопросе? ;) Что серию писали в США, и более того, на заре неолиберализма в рейгановские 1980е, очень заметно. Все, что только можно, объясняется экономическими причинами, и что нельзя — тоже ими объясняется. Того и гляди, сорвутся в “базис и надстройку”. ;) Также интересно, что среди авторов много китайско-американцев и попросту тайваньцев — школу белых англосаксонских китаеведов американцы не смогли вырастить, хотя надежды были.

Первый редактор серии Джон Фэрбэнк был одним из американских старичков, работавших по Китаю (https://en.wikipedia.org/wiki/China_Hands). Правда, свою докторскую степень он защищал в Оксфорде. ;) Видимо, благодаря этому факту биографии он и смог оказаться одним из немногих американцев, предвидевших победу коммунистов и предлагавших заранее налаживать с ними связи. Но за это с началом маккартизма его начали клеймить симпатизантом и предателем. Так американцы сами себя и обслужили: в конце концов все равно пришлось “дружить” с коммунистами, но с потерей 25 лет и на английских условиях (унизительная поездка Никсона в 1972 году, когда поражение США во Вьетнаме было уже очевидно). Во что это вылилось, можно увидеть, просто включив телевизор.

Аналогично построена и “Кембриджская история Японии” — минимум авторов-англичан, много японо-американцев и японцев, хотя накал рейганомики снижен, ведь тома, охватывающие 19-20 вв., вышли в 1989-1990 гг. уже после “черного понедельника” и в преддверии японского финансового кризиса.

Упор на экономические вопросы — это та особенность “Кембриджской истории”, которая показывает, что Галковский, скорее всего, не познакомился в 1980х годах с американским взглядом на Китай. Вспомните, что в начале своего китайского цикла он жалуется, что экономика “дореволюционного” Китая “не изучается”. Тем интереснее становится сравнить написанное им с написанным американцами. Многие выводы совпадают на удивление точно.

Как и Галковский, “Кембриджская история” утверждает, что империя Цинь проводила реформы в конце 19 века с огромной скоростью, и эти реформы прервала именно революция, проведенная отчасти японскими и западными “ильичами”, отчасти взбешенными потерей власти феодалами. Все как обычно. ;) Но и хрупкость самого Китая тоже игнорировать нельзя. О сути императорского Китая как совокупности независимых друг от друга государств, лишь стилизованных в единую империю, “Кембридж” хотя и не говорит настолько же резко и прямо, как Дмитриевгенич, но приводит множество подтверждающих его точку зрения сведений. Например, распад Китая на десяток вотчин “милитаристов” (warlords) возводится к созданию вестернизированных армий по императорскому указу в ОТДЕЛЬНЫХ провинциях (т.е. по сути подчиненных именно их губернаторам) после Второй опиумной войны.

Весьма прозрачные аналогии между “республиканским”, “коммунистическим” и “императорским” Китаями проводятся “Кембриджем” постоянно. Видимо, с целью показать, что “китайцы по-другому не могут”. Описания многочисленных в китайской истории крестьянских восстаний и бандитских набегов, никак не сказывавшихся на жизни западных экспатов в сеттльментах — прелюдия к рассказу о тридцати годах “гражданской войны”. Основанная на конфуцианстве система подготовки к экзамену на бюрократический чин — вылитая коммунистическая партшкола. ;) Вплоть до таких деталей, что якобы еще при Конфуции была придумана маоистская процедура самокритики. Конечно, предположение, что подобные совпадения обусловлены не волшебной неизменной трехтысячелетней китайской традицией, а нашептыванием через тряпку иезуитскими миссионерами в 17 веке, было бы слишком смелым. ;)

Не обходится академическая мысль и без излюбленного литературного приема “стихийных бедствий”. Оказывается, в Китае сложилась революционная ситуация, потому что в конце 18-начале 19 века начался демографический взрыв, сдавших экзамены на бюрократа стало гораздо больше, чем требовалось по тысячелетнему должностному расписанию, и эта волна грамотных горожан начала думать себе идейки. А причиной роста населения стал, в том числе, завоз из Латинской Америки миссионерами (понятно какой конфессии ;) ) картофеля и кукурузы, позволивший распахать и те земли, где рис не мог расти. Интерпретация здесь, конечно, легко отбрасывается, и остаются факты, согласующиеся со сказанным Галковским: китайцы продолжали колонизацию даже “коренных провинций” в Новое время (не говоря уже о внутренней Азии), и её сделали возможной первые контакты с европейцами. Понаблюдав за их прытью, рыжие варвары быстро сделали выводы.

Впрочем, не стоит чрезмерно упрощать китайскую ситуацию, и считать, что китайцев раз и навсегда поставили на лыжи. Китай это не Япония, где обращенные христиане всегда играли ключевые роли в интеллектуальной жизни, а треть обращенных происходила из самурайского сословия. Среди китайских интеллектуалов христиан было мало. Китайские христиане — это особая посредническая каста, набиравшаяся из маргиналов и отщепенцев.

V

Стоит уточнить утверждение выше: его смысл вовсе не в том, что была иезуитская трехсотлетка установления контроля над Китаем. Ранние контакты китайцев с Европой не задали их путь развития жестко, а лишь несколько его оформили. До самой революции 1911 года сохранялись надежды на суверенитет Китая. Европа, США и Япония не только не могли договориться о разделе, но и попросту не были достаточно сильны для пережевывания китайского пирога. 1871-1914 гг., когда Китай был практически лишен суверенитета, это еще и период второй промышленной революции. Борьба за него шла “на вырост”, потому что сами метрополии еще не были промышленными государствами в современном смысле.

Попытки взглянуть на дореволюционный Китай “через экономику” оканчиваются ничем, потому что надежных данных нет, что исследователи постоянно повторяют. Но поскольку для академической карьеры что-то надо писать, рождаются “метанарративы” о “китайской цивилизации”, которая в любое время представляет собой бюрократо-конфуцианство в разных обличьях. Получается замкнутый круг: сначала отрабатывают задание объяснить “социализм с китайскими характеристиками” через “древность”, а потом отсутствие каких-либо надежных данных о “древности” переносят на современность и заявляют, что всю китайскую статистику, показывающую 10% роста ВВП в год, подделывают по приказу из Политбюро. Людям с доведенным до крайности вычислительным мышлением (американцам) “ничего не понятно”. ;)

Но широкими мазками можно нарисовать понятную картину. Так, известно, что англичане устроили в Азии 19 века очередной торговый треугольник. Из Индии в Китай опиум в обмен на серебро, затем на это серебро из Англии в Индию промтовары, и наконец, на него же, из Китая в Англию чай и шелка. Как и положено у пиратов, за свой экспорт китайцы получали меньше серебра, чем отдавали за импорт. ;) Серебра в Китае становилось все меньше, что приводило к росту его стоимости, выраженной в меди. Считается, что это также было причиной развала Китая, ведь в провинциях налоги собирали медью, а отвозить их в Пекин полагалось в серебре. Т.е. ставка налогообложения постоянно росла, что и привело к сокращению сельскохозяйственного производства и народным волнениям.

Безусловно, англичане действовали из исключительно гуманитарных соображений: шедший через Индию финансовый поток позволял также отстраивать в ней современную инфраструктуру (железные дороги и телеграф) и нести с её помощью свет английского управления индийцам. Т.е. консолидация Раджа была напрямую связана с Опиумными войнами. Интересно, припомнят ли китайцы индийцам этот исторический курьез? Ведь сейчас начинается “инди-чини бхай-бхай” 2.0. Торговый профицит Китая (еще одна “тысячелетняя конфуцианская проМблема”) предлагается инвестировать в Индию по отработанной полтора столетия назад схеме. ;)

Предполагается (американцами), что именно надорвавшись на ударных стройках в Индии, англичане решили не оккупировать Китай, а лишь обеспечивать в нем “благоприятный инвестиционный климат”. Такой взгляд не объясняет, почему же тогда хватило сил на английскую оккупацию Африки и Ближнего Востока. Дело, конечно же, в том, что со времен начала экспансии европейцев в Индии поменялась информационная обстановка: в Китае единую культурную прошивку успели инсталлировать до прихода англичан. Т.е. иезуиты не подорвали, а укрепили китайский суверенитет. Между мировыми войнами англичанам пришлось работать в прочерченных ими рамках: инсталлировать китайцам “исправленную” версию конфуцианства.

VI

В следующем году Китайской Народной Республике исполнится 70 лет. Это большой срок. Столько времени прошло с поражения Цинской империи в Первой опиумной войне, начавшего эпоху “неравных договоров”, до свержения манчжурской динайстии (1842-1912). Чуть большее время просуществовали Германия и Япония (1871/1868-1945). А СССР существовал на год меньше, 69 лет (1922-1991). При этом, справив 50-летний юбилей, КНР не вступила в эпоху застоя, как “старший брат”, а, наоборот, начала бешенно расти. Можно с уверенностью сказать, что в ближайшие десятилетия китайцев разбирать на куски не будут. По крайней мере, до 2047 года, о чем с англичанами подписан договор.

Галковский выводит криптоколониальный характер коммунистических государств, построенных на территории исторических России и Китая, в том числе, из изменения расклада сил в мире между завершением Первой мировой и завершением Второй. Положение русских и китайцев в этот период значительно различалось. На территории России “белые”, свергнув законного правителя, продержались у власти всего полгода, и за четыре года гражданской войны окончательно и бесповоротно утвердилась власть “красных”. На территории Китая же путь из империи в коммунизию занял 38 лет (1911-1949), причем за исключением последнего года-двух, “красных” нигде не было видно. Откуда же они взялись и отчего так ускорились?

Галковский писал, что этот промежуточный “республиканский” период Китая практически неизучен. Дело в том, что ярлыки, навешиваемые на многочисленные противоборствующие группировки, довольно условны. “Китайцы”, “японцы”, “националисты”, “коммунисты” это всего лишь слова, удобные кому-то в отдельно взятый момент. Никаких идеологий и лояльностей за ними не было. Согласно Галковскому, разумнее всего определять каждую группировку по личности её руководителя, а их взаимодействие рассматривать не как шахматы, а как бильярд (или даже игру в наперстки ;) ). Напомню кратко о ходе событий.

Цинский Китай посылал множество студентов на учебу за границу, поначалу в Европу и США, но уже с последнего десятилетия 19 века основным направлением стала Япония. Там были ниже цены, близкий менталитет, а также существовали наработки по адаптации западного опыта к восточноазиатским условиям. В 1905 году в Токио Сунь Ятсен организует диаспору китайских студентов в революционное движение на деньги, нет, не только японского генштаба, но и взявшиеся непонятно откуда (т.е. как раз понятно ;) ) и отмытые через китайских торговцев в Гонконге и сеттльментах Шанхая. Это движение называло себя “националистическим” и ставило своей целью “освобождение родины от империалистов”. :) Впрочем, к революции 1911 года они не имели практического отношения — её лидером был бывший губернатор столичного региона Юань Шикай, поддерживаемый провинциальными феодалами, взбешенными императорскими реформами (как обычно ;) ).

В течение недолгого юаньшикаевского периода (до 1916 года) Сунь Ятсен ругается с соратниками, попытки устроить новую революцию проваливаются. Шатко-валко, “националисты-антиимпериалисты” преобразуются в первый Гоминьдан. Северный Китай сохраняет некое подобие единства, а южный дробится на куски. В Китае начинается эпоха “милитаристов” — провинции воюют друг с другом, объединяясь и переобъединяясь в нестабильные блоки. “Милитаристы” это наиболее расторопные и сообразительные офицеры бывших провинциальных армий, взявшие власть на местах. Как и интеллектуалы-революционеры, они обычно имеют плотные связи с Японией — заканчивали там военные академии.

После подписания Версальского мирного договора (1919) Державы возвращаются к китайскому вопросу. Раздел перестает быть рабочим вариантом, территориальная целостность Китая объявляется неприкосновенной, а лица, заседающие в Пекине, независимо от их реальной власти, признаются китайским правительством. Одновременно китайские интеллектуалы начинают разочаровываться в западных ценностях и видеть избавление от “гнета империализма” в марксизме (так называемое “движение имени 4 мая”, в честь протестов против передачи Шаньдуня от Германии Японии). Конечно, поток марксистской литературы и её переводов еще слабый, и поначалу “китайский марксизм” состоит из фантазий местных очкариков на заданную тему. Им уже был доступен Кропоткин, поэтому получается разновидность анархизма, в журналистской среде которого начал политическую карьеру Мао Цзедун.

За полгода до Версаля основывается организация Третьего Интернационала, она же Коминтерн. Бертран Рассел совершает в 1920-1921 гг. свое турне, с начала по территории России, а затем и Китая, о чем я уже писал подробно. Именно с 1921 года отсчитывает свою историю китайская коммунистическая партия. ;) Впрочем, о её первом съезде известно только со слов Мао Цзедуна и Дун Биу. Считается, что его организовал голландский агент Коминтерна “Маринг” (он же Хенк Снефлит, расстрелян немцами в 1942 году как коммунист), и на нем присутствовали 13 китайских коммунистов и советский агент Коминтерна “Никольский” (он же Владимир Абрамович Нойман, в 1938 году расстрелян коллегами как японский шпион), но до основания КНР дожили только эти двое.

С подачи “Маринга” коммунисты (которых тогда было 50 человек на весь Китай) избирают стратегией инфильтрацию более успешного Гоминьдана. Объявляется лозунг “хороший коммунист — хороший член Гоминьдана”. К 1923 году вся коммунистическая верхушка, включая Мао, становится его членами. Только тогда появляются первые свидетельства от третьих лиц, что коммунисты, все-таки, в Китае есть. Впрочем, кто тогда состоял в Гоминьдане, а кто нет, понять сложно — в 1922 году “все учетные записи потерялись”. ;) К тому же, Сунь Ятсен имел обыкновение зачислять в “партию” целые организации по их списочному составу (армейские части, профсоюзы, студенческие кружки), чтобы раздуть её формальную численность. Этот цирк происходил на фоне Вашингтонской конференции (1921-1922), на которой США, Британия и Япония договорились о балансе своих флотов в Тихом океане.

В 1923 году СССР начинает официально оказывать помощь Гоминьдану и присылает группу советников, которых возглавляет агент “Бородин” (он же Михаил Маркович Грузенберг, в 1951 году избит коллегами до смерти на допросе). В 1924 году проводится первый партийный конгресс, от которого отсчитывается второй Гоминьдан, реформированный по “ленинским принципам”. К тому времени его левое крыло полностью контролируется коммунистами. По итогам съезда также основывается военная академия Гоминьдана, которую возглавляет Чан Кайши, получивший офицерское звание в японской армии. Считается, что “реформа” была результатом договоренности о сотрудничестве между коммунистами и суньятсеновцами, но вообще дело выглядит так, что организацию создали через Коминтерн с нуля, а вся “боевая юность” выдумана позже. Ведь лишь в 1923 году с советской помощью контроль Гоминьдана над Кантоном становится нефиктивным.

В 1925 году Сунь Ятсен умирает, внутрипартийные противоречия начинают нарастать. Официальный преемник Суня — возглавляющий ЛЕВОЕ крыло Ван Цзинвэй, учившийся в Японии, публиковавшийся в ранних китайских анархистских журналах, бывший его близким соратником, записавший его политическое завещание и в 1937 году возглавивший коллаборационное правительство оккупированного японцами Китая. (Запомните это имя накрепко! Карьера этого человека многое объясняет.) Но его смещает Чан Кайши, в чьих руках гоминьдановская армия. В 1926 году тот начинает поход на север, чтобы сместить беспомощное, хотя и признанное международно, пекинское правительство. Чан закрепляет свое положение после захвата Шанхая в 1927 году, чистки коммунистов и разрыва с Коминтерном. Спасаясь, Ван бежит из Китая, хотя и остается членом партии, официально признав лидерство Чана. Коммунисты, хотя и заявляют о “десятках тысяч бойцов-подпольщиков”, пропадают с глаз на 20 лет.

В 1928 году Чан Кайши берет Пекин, и гоминьданское правительство в Нанкине получает международное признание. Чан, как “правый националист”, громко требует разрыва “неравных соглашений”, что создает угрозу решениям Вашингтонской конференции, на которой Державы договорились, что их проникновение в Китай будет идти согласно принципу “открытых дверей”. Американские деловые круги впадают в панику из-за срыва перспективных инвестиций, что приводит к Великой Депрессии 1929 года и открывает дорогу ко Второй мировой.

VII

Трансформацию 1927 года, в результате которой появился третий Гоминьдан, одни называют “чисткой” (от “коммунистических” элементов, чьим основным требованием, как и у “некоммунистических”, было “долой империалистов”), а другие “расколом”. Несмотря на последующий “антикоммунизм” Чан Кайши, без питающего кабеля Коминтерна он был бы никем. Стратегическое командование Северным походом осуществляли советские советники ( ;) ), для подготовки кадров Гоминьдана в Москве построили отдельный университет (полное название — “университет трудящихся Китая имени Сунь Ятсена”). Когда стало понятно, что Чан — самый сильный “милитарист”, и полуфиктивному пекинскому правительству осталось недолго, кто-то решил, что кабель можно и отстегнуть.

“Раскол” не означал, что сотрудничество “националистов” с “коммунистами” прекратилось. Под предлогом “борьбы с красным бандитизмом” армия Гоминьдана принуждала к покорности остававшихся независимыми окраинных милитаристов Юга и Запада. Историография КПК называет эту операцию “великим походом 1934-1935 гг.” Как писал Галковский, никаких боев коммунисты в его ходе не вели, потому что у них не было войск (официально число бойцов в начале похода — десятки тысяч, в конце — тысячи), а их караваны беженцев пропускали по звонку из центра (после того, как обработка провинции завершалась). А в 1936 году, после операции, коммунисты осели в тихом Яньане, и их союз с Гоминьданом возобновился, причем по инициативе Чан Кайши. Его арестовали и держали две недели под замком собственные подчиненные во время рабочей поездки в Сиань — “посиди, подумай”. ;)

“Великий поход” — один из ключевых мифов для китайских коммунистов. В 1920х они перещелкивались между собой марксистской тарабарщиной, применимой к условиям Китая еще меньше, чем к условиям Российской империи. Крестьян в Китае было не 75% как в России 1917 года, а 95%. За пределами иностранных концессий никакой промышленности, кроме кустарной, не было в принципе. “Освобождать от гнета капиталистов” было попросту НЕКОГО. По завершению “великого похода” в 1935 году, Мао становится де-факто лидером КПК (через пост главы военного комитета), и партия переориентируется на крестьянство. Начинается собственно “маоизм”: рассказы о том, как городские интеллектуалы, не державшие в руках ничего тяжелее кисточки и банки с тушью, объединились с тружениками плуга.

Поскольку про маоизм в “Кембриджской истории Китая” писали все-таки англичане, изложение отличается английским юмором. Так, поначалу, крестьяне не понимали, чего от них хотят агитаторы. Зачем это, валить помещика? Он же разбирает земельные споры между арендаторами, а в голодные годы помогает рисом из своих запасов. Тогда была принята иная просветительская стратегия: 1) переодеваться из сюртука западного покроя в “костюм крестьянина” 2) привозить с собой водку и 3) кукольный театр (!!!). “Панч и Джуди”, наверное. ;) Тогда-то крестьяне подобрели и начали укрывать у себя партизан и помогать со снабжением. Ведь тем нельзя было показываться в городах и на дорогах — Гоминьдан зверствовал. Чтобы лишний раз не рисковать, строили конспиративную инфраструктуру: соединяли соседние деревни ПОДЗЕМНЫМИ ТУННЕЛЯМИ (!) СО СКЛАДАМИ И СИСТЕМАМИ ВЕНТИЛЯЦИИ (!!!).

VIII

Галковский уже разбирал в своем цикле пропагандистские карты из китайских учебников, где коммунисты “контролировали большую часть провинции, за исключением дорог и крупных городов”. Предлагается поверить, что бороться с Гоминьданом, потом с японцами, потом опять с Гоминьданом — промышленно снабжаемыми призывными армиями — они смогли, сидя на несвязанных между собой клочках территории. В китайской истории это подается не как странноватый курьез, а, наоборот, гений полководческого искусства Мао: “тактика окружения городов”. Ведь городские-то это тьфу, землей брезгуют. А куда ж без земельки-то? С голоду подохнут! Про японскую оккупацию пишут то же самое, но с обратным знаком. Дескать, японцы так и не смогли укрепиться в Китае, потому что только лишь захватили города и железные дороги за несколько недель, быстро выдохлись, и на сельскую местность не хватило сил. ;) А потом героические партизаны им показали.

Теме советского мифа о превосходстве деревни над городом Галковский уделяет очень много времени на протяжении всего своего творчества. Например, разбор хода европейской полисной колонизации тесно связан с его насмешками над совписами-“деревенщиками”. В китайском цикле эта тема тоже не обходится, и после него становится смешно читать американских историков. У них непрерывно повторяются самоутешительные рефрены о том, как “европейцы за все время империализма смогли подчинить себе лишь несколько портов”, “японцы заняли одни только железные дороги”. А Галковский прямо заявляет: эти “несколько портов” с концессиями И БЫЛИ Китаем, а японцы захватили не “узкую полоску вдоль берега”, а 80% всего, что можно было захватить. Европейцы, американцы и японцы боролись ЗА ПРАВО обработать сотни миллионов крестьянской массы за их пределами.

Формат боевых действий Гоминьдана как против японцев после 1937 года, так и против коммунистов после 1945го, был одним и тем же: переход командиров на сторону “противника” вместе со своими подразделениями. ;) За взятку, через масонское послушание или попросту от трусости (выучка, организация и снаряжение китайских армий были очень низкими) — второстепенный вопрос (как учtт американские прагматисты, истину определяет конечный практический результат ;) ). Только сдачей можно объяснить как японский блицкриг, не шедший далее опорных пунктов (согласно китайской версии, “по деревням” “партизан” “ловили” исключительно “коллаборационисты”, но по японским источникам эта бурная деятельность непроверяема), так и резкий перелом гражданской войны в 1947 году, во время которой наступающие коммунисты НЕ ВЕЛИ ОСАД ГОРОДОВ.

Поучительно отследить в обратном порядке, как менялась власть в Китае в течение 20 лет до провозглашения КНР. Мао сменил Чана, оставив его аппарат нетронутым — подавляющее большинство гоминьдановцев переметнулась к коммунистам. Чан сменил “коллаборациониста” и бывшего партийного оппонента Ван Цзинвэя, не трогая аппарат японской администрации. Ван сам сменил Чана, когда тот убежал в Чунцин, и продолжил пользоваться всем, что было построено за “нанкинское десятилетие”. А “нанкинский режим” был построен под прямым руководством Коминтерна, за связь с которым Ван и отвечал. ;)

В этой чехарде может показаться чудной легкость отношений с Японией. Да, пусть “коммунисты” и “националисты” — одни и те же люди, но ведь и те, и другие против “империализма”?! Отнюдь: Ван Цзивей, получив предложение возглавить оккупационную администрацию, тут же поправел и по-конфуциански раскритиковал свою раннюю недальнозоркость в отношении опекаемых им коммунистов и связей с Коминтерном. Еще бы: после “раскола” 1927 года он убежал в Германию, где наладил личные связи с Гитлером. ;) А Чан Кайши восторгался успехами Муссолини и любил повторять, что “только в фашизме лежит будущее Китая”. ;) Карнавал украшает еще и то, что пока “левый” “подвергнутый чистке” Ван призывал к союзу с Германией и Японией, “правый” “антикоммунист” Чан продолжал надеяться на советскую помощь. ;)

Как напоминал Галковский, за два года до заключения советско-японского пакта о нейтралитете (1941) Британия также согласилась (шепотом — дипломатической нотой в два абзаца длиной) не принимать никаких действий против Японии в Китае. Япония ведь была её младшим партнером с начала века. Через японцев, похоже, и подсказали в 1928 году бывшему японскому офицеру Чану громко высказаться против “неравных соглашений”. Ведь у Японии с Китаем их по сути и не было (по Симоносекскому договору только лишь были отторгнуты колониальные окраины Корея и Тайвань, а “21 требование” США и Британия заблокировали), а японцы сами начали выступать “против западного империализма” и “за Азию для азиатов” . “Коммунизм”, “фашизм” — какая к Будде разница? Ведь у англичан принята двухпартийная система. ;) И поставлен для американского зрителя спектакль в кукольном театре, “Панч и Джуди”. ;)

Младших партнеров вместе с их колониями, конечно, пришлось сдать заокеанским кузенам в качестве утешительного приза. “Бросить под автобус”, как те говорят. Но это японцам кармическая расплата за 1905 год.

IX

Полный, как говорит современная американская молодежь, коммунизм длился в Китае всего 30 лет, т.е. даже меньше чем “республиканская” феодальная раздробленность, которую, в свою очередь, уже опередил по длительности текущий период интеграции в глобальный капитализм. Простые китайцы уже почти не помнят поколение, прожитое при власти Мао, для них это прикол, который можно продавать в виде сувениров западным туристам. Тем не менее, для понимания сути современного Китая оно определяющее.

За время Холодной войны написано много макулатуры о маоистском режиме в разных тональностях, но его суть не стоит передавать ни дифирамбами в адрес Великого Кормчего, ни завываниями о миллионах репрессированных и десятках миллионов заморенных голодом. (Отнятая собственность отходит на третий план, потому что её перераспределили несколько раз еще до коммунистов. ;) ) После Второй мировой у Китая были такие насущные проблемы:

  1. избежать политического влияния со стороны с США

С этим маоистский режим справился на пятерку, что никем не отрицается. Свели в ничью Корейскую войну, благодаря советской помощи и нескольким миллионам “добровольцев”, мобилизация которых была привычным делом после десятилетий гражданских войн. Выиграли Вьетнамскую войну, точнее, взяли измором американцев, у которых на ноге висела и ныла Европа. Получили через СССР английские ракетные и ядерные технологии. 14 октября 1964 г. — Хрущева смещают Брежнев и Косыгин. 16 октября 1964 г. — КНР испытывает свою первую бомбу. Пост сдал-пост принял. ;) У англичан производственный процесс был расписан по минутам.

До Второй мировой немало китайцев успели поучиться в американских университетах. Свои собственные только что появившиеся университеты и средние школы они даже начинали реформировать по американскому образцу, в чем им помогали многочисленные американские миссионеры. Но при Мао низкопоклонничеству перед Западом был положен конец. Буржуазные учебные заведения закрыли, открыли взамен рабоче-крестьянские, при содействии советских миссионеров. Много о себе понимавших умников, размахивавших докторскими степенями Гарварда и Йеля разослали по деревням, а то и в лагеря (кампания “ста цветов”).

Закрытость страны от тех, кому не положено, была гораздо сильнее закрытости императорского Китая 18 века. Тогда хотя бы можно было согласиться на коу-тоу, и небольшие миссии иезуитов и русских православных ко двору все же допускались. До самого поражения во Вьетнаме американцы получали все сведения о происходящем в КНР через английский фильтр: интервьюировали “перебежчиков” в Гонконге. А поскольку не было информации, то и не смогли придумать ничего умнее назначения “послом” в Тайвань адмирала Кирка, командовавшего высадкой в Нормандии. Именно планировавшаяся в 1962 году операция по форсированию Тайваньского пролива и привела к Карибскому кризису.

  1. научить китайцев ударно трудиться на стройках капитализма

До прихода к власти коммунистов китайские крестьяне (т.е. 95% населения) практически никогда не сталкивались с государственными чиновниками. Но шедшая в середине 20 века “зеленая революция” означала, что производимый ими сельскохозяйственный продукт очень скоро обесценится. Сотни миллионов человек, столетиями растивших рис, нужно было перепрофилировать. Промышленное производство, конечно, неплохо ложится на китайский менталитет — это коллективное повторение операций по инструкции. Но есть существенные отличия. Технологическим картам нужно следовать точно, без отсебятины, по минутам. Коллектив — не родная деревня, а свезенные со всех концов страны заробитчане.

Много говорят о “провале” второго пятилетнего плана, он же Большой Скачок Вперед, не понимая его цели. Якобы, отвлекли крестьян от пашни на производство стали, из-за чего недозаготовили еды, начался голод. Да и то зря, сталь получалась ни для чего не годная: кустарную доменную печь ставили в каждом дворе, топили не антрацитом, а дровами, вместо руды собирали металлолом по деревне. Даже сами коммунисты якобы признали провал, и Мао пришлось уйти с поста председателя! Но “большой скачок” был не кампанией по индустриализации (пропаганда заявляла “перегоним Британию” ;) ), а своего рода лечебной физкультурой. Каждый крестьянин должен был понюхать и полюбить дым заводских труд, пропитаться идеей пролетарского труда, понять, что его будущее — не за плугом, а в цеху. За неимением собственно труб и заводов пришлось импровизировать. “Будете хорошо себя вести — нальем в бассейн воду.”

Отойдя от прямой власти в 1959 году, когда “провал” “большого скачка” “стал очевиден”, Мао вовсе не прозябал на пенсии, а готовил следующий этап. Он собрал вокруг себя группу юных питомцев-интеллектуалов, лояльных лично ему. Они обосновали, что посыл “большого скачка” верен, но реализации мешают как буржуазные недобитки, так и укоренившийся бюрократизм, граничащий с ревизионизмом. С этого началась вторая половина китайского коммунистического тридцатилетия, Культурная Революция. Мао сам не очень разбирался в марксистской тарабарщине — в молодости бегал по окопам и не успел выучить, в чем его часто упрекали соратники. Поэтому было естественно с его стороны вверить ведение Культурной Революции новому поколению, а самому быть её лишь символом и авторитетом, составлявшим мемуары о том, как близка была партия к народу в этих самых окопах. Практически, конституционным монархом. ;)

Получивших благословление Мао идеологов называют предтечами западных “новых левых”. Не всем понятно, с чего-то вдруг европейское студенчество так заинтересовалось маоизмом. ТАК НАДО БЫЛО. Дело в том, что наиболее агрессивная фаза Культурной Революции совпала с пиком Вьетнамской войны, это 1966-1969 гг. Когда американцы поняли, что наращивание ими группировки войск (и даже бомбежки приграничных с Вьетнамом областей КНР “по ошибке” ;) ) не дает результата, и начали войска выводить, стала затухать и Культурная Революция. Одновременно с парижскими “событиями 1968 года” (когда юные еврооболтусы, подражая хунвейбинам, требовали отставки предыдущего поколения еврочиновников) в том же Париже стартовали мирные переговоры по Вьетнаму. ;) Бывшая колония, все-таки, где еще-то.

Говоря о Культурной Революции, часто вспоминают уничтожение “древних” культурных артефактов и строений (поспособствовавшее распространению китайского национального мифа “пятитысячелетней цивилизации”: “все было, но хунвейбины разнесли, вот идентичная копия”) и битье морд гнилым очкарикам. У неё были и другие важные составляющие, на которые редко обращают внимание. Например, для китайской молодежи ввели бесплатный проезд на железнодорожном транспорте, чтобы та путешествовала по стране и “обменивалась революционным опытом”. Смысл этого был в том, чтобы новое поколение представляло себя не уроженцами отдельных провинций, а гражданами единого Китая, и практиковалось в преподаваемом им в школе едином государственном языке (мандарине). Нечто подобное недавно начал делать Евросоюз. ;)

Немудрено, что считается, что как и Большой Скачок Вперед, Великая Пролетарская Культурная Революция привела к излишествам. Но на этот раз Мао не отошел от дел, как в 1959 году, а просто умер. Старенький он уже был к 1976му. В том же году умер и его близкий соратник Чжоу Эньлай, а годом ранее — их “коллега” Чан Кайши. ;) Все излишества повесили на “банду четырех”, возглавляемую четвертой женой Мао. Как известно, в китайской культуре число 4 несчастливое, потому что иероглиф “четыре” также читается как “смерть”. :) (Хунвейбины также боролись с “четырьмя пережитками”.) Тут-то, как говорят, и смог удачно выступить со своими рыночными реформами Дэн Сяопин — якобы, всех уже достал коммунистический карнавал. Но на самом-то деле они удались потому, что китайцам за эти 30 лет поставили унифицированную прошивку.

Синхронно с китайскими “новыми левыми”, создавшими миллиардный пролетариат для эпохи глобализации и неолиберализма, западные “новые левые” подготовили для нее как как офисных работников (женщина должна сидеть не дома, а в офисе), так и потребителей (независимая женщина не должна себе ни в чем отказывать). А чтобы связать все это в одно целое, в те же 1970е достали с чулана “австрийскую школу”, и под её лозунгами началась “рейганомика” 1980х. Жаль разрушать идеалы либертарианцев, но “успех глобализации и либерализации” является успехом вовсе не “возврата к правым идеям”. ;) Будете в Пекине — зайдите положить цветы в мавзолей Мао, простого строителя мировой капиталистической системы.

Некоторым будет непросто принять идею о том, что “правое” “либертарианство” и “левый” “феминизм” не только не противоречат друг другу, но и находятся в симбиотическом отношении. Поэтому небольшая зарисовка из жизни.

В мавзолей Мао всегда стоит многочасовая очередь. Мао ведь только один, следовательно, дефицит. Стоящим в очереди торговцы цветами продают букеты по три юаня. Цветы положено класть к монументу в предбаннике мавзолея, потому что саркофаг окружён рвом с водой. Предбанник довольно быстро заполняется цветами, поэтому их так же быстро уносят охранники, отдают обратно торговцам, и те продают их СНОВА И СНОВА.

X

Я остановил свой прошлогодний цикл о Холодной войне на 1970х именно оттого, что её ход обусловлен событиями вокруг Китая, а “Кембриджская история Китая” именно тогда и заканчивается. Как, собственно, и любой более-менее целостный корпус сведений о нем. 1980е — первое целиком виртуальное десятилетие наших дней, и для разговора о нем и последующих требуется более агрессивная спекуляция. Считается, что нет несогласных с тем, что 1980е-1990е это начало исторической эпохи “постмодерна” (есть и мнения, что к ней относятся также 1970е), чьей характеристикой является продолжающийся пересмотр итогов Второй мировой. Что же такой “пересмотр” означает?

Вторая мировая война была богата тайными сговорами и коллаборациями, но один её участник придерживался исключительно публичной дипломатии — США. Еще в Первую мировую американцы встали в позу пионерабой-скаута, который всегда правдив и честен. Они даже внесли, как им показалось, запрет на секретные договоры в устав ООН. Можно представить дело так, что в 1939-1945 гг. между собой сражались США и англо-франко-немецко-итальянско-советско-китайско-японская коалиция. :) Конечно, она не обходилась без внутренних разногласий и не выступала цельным фронтом. Но страх перед “евразийским хартлендом” в американской душе поселился: с гегемонией США может покончить именно блок ЕС-КНР-Индия. Против двух сил американцы смогли бы держаться, но не против трех.

Напомню, откуда взялась идея “евразийского хартленда”. Её изложил на злобу дня оксфордский профессор географии и один основателей LSE Маккиндер в 1904 году. (1902 — союз Британии и Японии, 1904-1905 — русско-японская война, 1907 — Россию на веревке затаскивают в Антанту) Он же предложил разделить Германию и Россию кордоном буферных государств в рамках Версальского мира. А под конец жизни сочинил для американцев теорию “атлантизма”, т.е. впарил им уже устаревшее на тот момент изложение английской русофобии. В результате они начали воевать не с той евразийской империей. Не увидели, что угроза их гегемонии не “хартленд” от Берлина до Владивостока, а “римленд” от Лондона до Гонконга ( ;) ), который они с таким упорством защищали (это понятие придумано учеником Маккиндера Спикманом, голландцем, переехавшим в США). Правильнее было бы называть внутреннюю Евразию по-немецки, “хинтерланд”, т.е. не обладающей субъектностью глушью (“контадо мирового полиса”, если угодно ;) ).

Контур “хартленда” (на карте ниже) можно рассматривать как предлагаемые англичанами границы России. Видно, что северо-запад (Петербург, Архангельск, Мурманск) запад (Белоруссия) и юго-запад (Мало- и Новороссия) отходят Европе. Как и Грузия с Арменией, но не Азербайджан ( ;) ;) ;) ). Приморский край и Камчатка — по условиям довоенного времени Японии, но теперь Китаю. Отчетлив “выступ” на западной границе Внутриевразийского Союза, это “татарско-ордынская” Москва, столица центральной России, Сибири, Средней Азии и Ирана. По этой английской методичке столетней давности посажен работать, например, Дугин, и над “евразийцами” в образованных кругах принято смеяться. Но слово “Евразия” может означать не только “хартленд”, но и “римленд” (“пограничный полумесяц” на карте). ВНЕШНЕевразийский Союз ЕС-КНР-Индии это серьезно (см. Belt and Road).

“Пересмотр итогов Второй мировой” (а по сути, разрешение программы, принятой еще до Первой) может завершиться (помимо уничтожения человеческой цивилизации) только понижением единственной независимой территории “полумесяца островов”, США, до “контадо мирового полиса”. Им необязательно становиться Латинской Америкой или, тем более, Южной Африкой — достаточно статуса Канады или Австралии. Но в Содружество точно придется вступить. ;)

8 мая в некоторых европейских странах отмечается “день победы в Европе”. Среди них почему-то нет ни Соединенного Королевства, ни ФРГ. ;) А Франция имеет в этот день сразу два праздничных повода: помимо подписания капитуляции немцами в Реймсе, 8 мая (1429) была снята английская осада Орлеана. Какой многофункциональный миф, эта Столетняя война. ;) Так можно договориться и до того, что завтра (9 мая) Евросоюз отметит “день АНГЛИЙСКОЙ Европы”.

“Евроинтеграция” и “брексит” 1940 года заслуживают отдельного рассмотрения. Кстати, о новостях “брексита”. Известный тори-пропагандист Дэниэл Ханнан объясняет, как разрешить дилемму таможенного союза с ЕС и внутренней ирландской границы. Оказывается, Британии надо быть как Швейцария (которая не состоит в таможенном союзе с ЕС и не имеет с ним границы), а не как Турция (которая состоит в таможенном союзе с ЕС, но имеет с ним границу)! Т.е. продолжать исполнять свою традиционную роль пиратской гавани-общака. ;)

“Сердце” ЕС, его самый экономически развитый, политически влиятельный и густонаселенный регион — “голубой банан” — тянется от севера Италии через полисный реликт Швейцарию, франко-немецкую границу и Бенилюкс к юго-востоку феодального реликта Англии. Ось Милан-Лондон пронзает и время, от банков эпохи Возрождения к невидимой финансовой империи, над которой не заходит солнце.

“Брексит” можно расписать как переход англичан на положение мировой конституционной монархии, “немощной старушки”, которая “царствует, но не правит”, “реализует право быть информированной, право поощрять и право предупреждать” и “занимается благотворительностью”. Ведь ЕС, КНР и Индия — английские проекты, а США уверенно стремится в члены Содружества. ;)

Тем временем, британские южноазиаты массово поддерживают “брексит”, потому что “не ощущают себя европейцами”, а их родственники надеются, что их снова начнут пускать в метрополию. Так вот кто рисовал по ночам граффити “поляки, убирайтесь вон”! ;) А валили на каких-то “белых нативистов” и “британских националистов”.

Напоследок, о наболевшем вопросе “иммиграции”. Ядро ЕС на северо-западе, а юг и восток это окраины с симметричными проблемами — средиземноморские лентяи зажрались/посткоммунистические лишенцы никак не наедятся. “Беженцы” для них тоже симметричная проблема. Югу хочется куда-нибудь отселить приплывающих, а востоку не хочется их принимать. Можно, конечно, во всем винить Брюссель. Но для дела евроинтеграции гораздо полезнее, чтобы Италия-Греция и Польша-Венгрия винили друг друга. ;)

XI

В целом, я сказал то, что хотел сказать о положении и роли Китая, уточняя позицию Галковского. Некоторые посчитали, что я занимаюсь “прогнозами” или “анализом” (или даже “пропагандой”) — помилуйте. Внимательнее читайте первоисточник (или, как из раза в раз повторяет читатель, задавший наибольшее число вопросов, “хадисы”).

Из “Кембриджской истории Китая” у меня выписано также много забавных “галковских” фактоидов, но они не пригодились для основной линии повествования. Если кому-то будет интересен “формат твиттера” на эту тему, то могу поделиться ими. А пока что отвечу на пару связанных вопросов.

Один лежит без ответа уже несколько недель, а другой был прислан совсем недавно. Какова глобальная роль Восточной Европы? Удержит ли Китай Уйгурский автономный округ? (для тех, кому лень смотреть на карту, это между Казахстаном и Монголией)

Вспомнив об истоках представлений о “хартленде” и “римленде”, и то, и другое должно стать понятно. Восточная Европа в её современном виде это английский проект начала 20 века, чья функция — мешать союзу Германии и России и, шире, регулировать ход современной евроинтеграции. До 1914 года никакой Восточной Европы не было, а была непрерывность трех немецко-славянских империй (протестантской, католической и православной), в которой любые границы были условностью. Галковский называл это явление “сверхСРИГН”-проектом евроинтеграции (сорванным). Хотя Восточная Европа и работает “тормозом” в противовес брюссельскому “газу”, важно понимать, что это вовсе не “стоп-кран”. В английской системе управления “консерваторы” всегда на вторых ролях и не могут победить (что видно из самой истории “британского консерватизма” — партию тори создали по разнарядке из “старых вигов” :) ). Англичане любят поступательный прогресс истории.

Уйгурский автономный регион, он же Синцзянь, он же Восточный Туркестан это историческая буферная зона между Россией и Китаем, которая могла перейти в руки русским в начале 20 века. Эта возможность давно упущена, и никаких серьезных угроз китайскому суверенитету над ним нет. Континентальная азиатская глубинка сама по себе никому не интересна. Американцы могли еще прыгать с “управляемым хаосом” в Средней Азии по английским заветам (“шахматная доска” Бзежинского это какой по счету пересказ? третий, кажется — на сто лет вперед их обработали), но теперь с родным Пуэрто-Рико управиться бы. Стоны американских либералов об уйгурах под сапогом киберпанк-антиутопии это всего лишь скучный повтор кампании “свободу Тибету”. А в Тибете хотя бы был модный буддизм и актуальные вегетарианские диеты. Сложно представить себе, чтобы нью-йоркских евреев получилось заставить ехать в Урумчи за “духовным просветлением”.

“Азиатские степи как ключ к власти над миром” это залепуха вроде “примата деревни перед городом”. Англичане нарочно поставили очевидную истину (полис колонизирует контадо) с ног на голову и ухахатываются, а дурачки ведутся. К тому же последние полвека борьба за колонии идет в новом формате сверхтотальной войны, а значит, население обязано не только работать на патронном заводе 18 часов в сутки, но и размышлять об исключительных достоинствах стран Азии и Африки 24 часа в сутки. Приоритеты сбиты напрочь.

Когда-то давно я развлекался составлением наименьших списков языков, изучение которых дало бы наибольшую “пользу”. Понятно, что это занятие без конца, потому что “польза” от языка размытое понятие (по числу носителей? как L1 или L2? а может, по совокупному ВВП использующих стран? и т. д.), а несколько языков, родственных между собой и близких родному, изучить гораздо проще, чем один экзотический, и непонятно, как считать длину списка. Есть, все же, побочный эффект в виде закрепления представлений о политической и этнической географии. В частности, я пришел к выводу, что “окупаемость” изучения неевропейских языков очень низкая. Можете считать меня евроцентристом. ;)

К тому же, полиглоссия ВЕСЬМА редкое явление. Человек может освоить на действительно хорошем уровне речи и письма только два иностранных языка. (Если ограничиваться чтением, восприятием на слух и весьма неизощренными речью и письмом, то, конечно, больше. Особенно если языки будут родственны между собой.) А на исключительном — только один (пример — Набоков, практически ничего не опубликовавший по-французски). Нельзя разбрасываться таким дефицитным ресурсом, едва заслышав, что в ближайшие 20 лет будет полезен вьетнамский или курдский.

Легко понять, какие два языка стоит выбирать большинству населения планеты, просто посмотрев на структуру “мирового полиса”: Нью-Йорк/Вашингтон, Лондон, Париж/Брюссель. Никакого сюрприза здесь не оказалось, не так ли? :) К тому же, на самом деле, английский и французский это не два, а полтора языка, а истории Франции, Британии и США тесно переплетены как между собой, так и с историями всех остальных стран мира. Поэтому изучать их и легче, и полезнее, чем пару вьетнамский/курдский. (У славян сохраняются давние иллюзии о немецком языке. Современные Берлин и Вена это не мировые столицы, а их гипсовые копии, сделанные как раз для восточноевропейских туристов.)

Очевидно, что у англо- и франкофонов врожденное преимущество над носителями других языков. Особенно у англофонов. У них оба языковых слота свободны. Поэтому американцы и могут себе позволить повторять, что “самые полезные языки” это испанский и китайский. Они, действительно, “самые полезные” — для американцев и согласно американскому же определению “пользы”. Англичане менее категоричны, но обучение французскому в британских школах специально устроено так, чтобы отбить интерес ко всему континентальному. Способ похож на использовавшийся в советских школах для обучения английскому. ;)

XII

Сохраняется впечатление, что китайской теме нужен какой-то итог. Китай мне, пусть, и интересен, но как и другие темы, о которых я высказывался на этом канале (Британская империя, Холодная война), в нем нет особенной самоценности. Все эти темы лишь прорисовывают контекст, в котором можно попытаться ответить на вопросы “что происходит?” и “в чем дело?”

Следуя за Галковским, я смотрю на Холодную войну как единое повествование, составленное из взаимозависимых событий, происходивших (и происходящих) в Европе и на Дальнем Востоке. Нарратив “борьбы капиталистической и коммунистической идеологий”, таким образом, летит в помойку. Но это не значит, что тянущийся конфликт сводится исключительно к материальным вопросам (кто, кому, сколько). Галковский называл такую точку зрения как “взгляд крысы” (объясняя святочный рассказ №1). С изучения “противоборствующих идеологий” не нужно начинать, но без него и нельзя продолжить.

Идеологическое наполнение последних 50 лет практически неизучено. Поэтому молодежь часто запутывается в системе “лево-право”. С одной стороны SJW, с другой — какие-нибудь “либертарианство” и “идентаризм”. Все такое непохожее! Часто справа употребляется такой рефрен: как не стыдно левакам ругать капитализм и белых мужчин при помощи айфонов и интернета, сделанных белыми мужчинами в рамках капитализма. Его можно перевернуть наоборот: как не стыдно правым ругать “франкфуртскую школу”, принимая за сами собой разумеющиеся явления созданные с её помощью дешевую рабочую силу и платежеспособные рынки сбыта.

Проблема, впрочем, не специфична для молодежи. Убеленный сединами “правый консервативный философ” сэр Роджер Скратон делает вид в “Fools, Frauds and Firebrands”, что не понимает Делёза: тот якобы с умным видом вываливает на читателя килограммы бессмысленной математической нотации. А это всего лишь французская насмешка над стилем современной ей английской философии “обычного языка” (1950е-1960е). И заодно над входившей тогда в моду бурбакистской манерой преподавания математики.

“Континентальная мысль” это не только шуточки и масонский перещёлк. Это еще и заявления о намерениях. Прусский государственный философ Гегель все свои работы посвящал одной простой мысли: прусское государство создаст немецкую нацию. У Евросоюза тоже есть свои штатные философы, и в особых случаях они выражаются предельно понятно: смерть Америке!

К американскому вторжению в Ирак “критический теоретик” Хабермас [1] написал небольшой памфлет о необходимости скорейшей евроинтеграции и создания общей европейской идентичности. Под памфлетом также подписался умиравший изобретатель “деконструкции” Деррида, который из-за упадка сил не смог написать собственный. Получилось даже лучше: совместное заявление Франко-Германии. ;) Многим будет полезно прочитать его спустя 15 лет, чтобы с пройденной дистанции было понятно, как мировые события 2000х годов вращались, в том числе, вокруг попыток принять Европейскую Конституцию. Последние две книги Хабермаса (2009 и 2012 гг.) также открыто посвящены проблемам евроинтеграции — в наше время уже не до перещёлка.

[1] Над ним сэр Скратон тоже посмеивался: свою “теорию коммуникативных актов” он изложил исключительно запутанным языком. ;)